Гиблыми тропами. Ольга Сергеевна Кобцева

шёпотом просила его остановиться, напуганная жесткостью. Всё-таки волкам чужды человеческие чувства. Днём сосед был обычным человеком: добрым, отзывчивым, нежным, – а ночами превращался в истинного зверя.

      – Вырвешься – и куда побежишь? – холодно спросил молодец. – Оборотни не отпустят тебя. Успеешь укрыться в избе сегодня – так они придут завтра. Не достанут тебя завтра – вернутся послезавтра. А потом их терпение закончится, они ворвутся в дом и всё равно приволокут тебя на капище. Только не как жену волка, а как жертвоприношение. Так куда ты собралась бежать?

      – Из деревни убегу. Утром же уеду, – чуть не всхлипнула девица. – Только отпусти.

      Богдан, будто не услышав последние слова, коснулся её губ. Она не отвернулась, но и не ответила на поцелуй, и молодец вдруг разжал стиснутые в его руках запястья. Он привстал, глядя на девицу и обводя пальцами контур её лица. Она глотнула воздух, дрожа перед ним.

      – И чего не бежишь? Я уже не держу, – напомнил Богдан.

      Яра, словно не веря, взглянула на покрасневшие, но свободные руки, и вскочила с места. Её повело, она ухватилась за дерево и обернулась на оборотня, который спокойно сидел на алом мятеле. Он не пытался удержать девицу, и она бросилась прочь через лес. На ходу она запахнула развязанную рубаху, поправила сарафан и вытерла губы, на которых остался вкус поцелуя Богдана. Тело тоже пропахло им: мускусом, травами и кровью. За треском веток под ногами и тяжёлым дыханием Яра не слышала, есть ли за ней погоня, но не оборачивалась, чтобы не тратить время и не сбиться с пути. Быть может, ей показалось, но пару раз рядом мелькнула тень. Богдан провожал её? Мары снова решили поиграть, или воображение дорисовывало явь?

      Не помня себя, девица выскочила из леса и пересекла поле. Близ её забора земля была испещрена волчьими следами. Звери могли спрятаться и поджидать её в высокой траве или под деревьями, опоясывающими ограждение деревни, но Яра, не думая об этом, бросилась к оставленной под густой листвой лестнице. Девица вмиг перелезла через забор и приземлилась на родном участке. Она с грохотом втянула за собой лестницу, припрятала её в углу за поленницей и рванула к избе. У входа оторопела – на крыльце её встретила тень. Яра не сразу поняла, что это не зверь, а лишь колышущийся на ветру мятель, который она оставила в лесу. Значит, Богдан не только сопроводил её до дома, но и обогнал, чтобы первым добраться до стариковского дома. Девица торопливо заоризалась. Не приметив ни оборотней, ни охотников, она схватила мятель и вбежала в избу.

      К счастью, никто не заметил её отсутствия. Бабушка с дедушкой сопели на полатях[1], пахло вареньем и выпечкой, приготовленными с вечера, дом дышал уютом. От тепла Яру тут же начало клонить в сон, и она, проверив крепко запертую дверь и все окна, улеглась на лавку. От усталости и переизбытка чувств её мигом сморило.

      «Бабушка, а почему у тебя такие большие уши?» – удивилась девица, рассматривая волчьи уши, выглядывающие из-под платка старушки. Дедушки в избе не было, всё вокруг казалось