Лея Салье. Алексей Небоходов

но стабильный, тот, кто приносил деньги, покупал еду, делал ремонт, создавал иллюзию устойчивости, хотя Татьяна уже не верила в неё. Они прожили вместе почти пять лет, без вспышек страсти, но и без ссор, будто два человека, которые привыкли друг к другу, не задавая лишних вопросов. Андрей не вмешивался в её жизнь, не ограничивал, не давил, а Татьяна ценила в нём именно это – простую, надёжную предсказуемость.

      Он уезжал в рейсы на недели, а когда возвращался, приносил деньги, иногда небольшие подарки для Лены, молча садился за стол, пил чай и рассказывал о трассе, о дураках—водителях, о том, как на стоянке кто—то проиграл в карты целый месячный заработок. Татьяна слушала, вставляла редкие реплики, но никогда не спрашивала лишнего.

      Полгода назад всё оборвалось. Андрей не вернулся из рейса – его грузовик нашли в кювете, а тело в морге. Сердце остановилось мгновенно, на месте, без шансов на спасение. Никто не звонил, не спрашивал, не приходил с соболезнованиями – он был человеком без прошлого, без семьи, без долгов, без наследников. Его машина ушла на аукцион, деньги быстро кончились, и через несколько недель Татьяна поняла, что снова стоит у пустого холодильника с тем же вопросом, как и всегда – что дальше?

      Лена поднялась из—за стола, взяла с подоконника телефон и сунула в карман, не глядя на мать. В дверях задержалась на мгновение, будто собиралась что—то сказать, но передумала. Татьяна смотрела ей в спину, ощущая растущее беспокойство, но не проронила ни слова.

      – Вернусь поздно, – бросила Лена, выходя за дверь, и её шаги быстро растворились в тишине подъезда.

      Часами позже в дверь постучали резко, настойчиво, так, будто за порогом стоял человек, который не намерен был уходить. Глухие удары эхом прокатились по стенам, сотрясли воздух, заставили Татьяну вздрогнуть. Она с силой поставила стакан на стол, замерла, прислушиваясь. В этот час обычно никто не приходил.

      Стук повторился, но теперь громче, требовательнее. В груди сжалось, неприятное предчувствие скользнуло под кожу, вплелось в мысли, не давая сосредоточиться. Она бросила взгляд на часы – почти полночь. Сердце застучало быстрее, ладони вдруг стали холодными.

      Она поднялась резче, чем ожидала от себя, и пошла к двери, стараясь не думать о том, что может быть за ней. Громыхнул засов, ключ в замке слегка дрогнул в пальцах, и Татьяна открыла.

      Лена стояла на пороге, пошатываясь. Её волосы были спутаны, щека рассечена, по подбородку тянулся тонкий запёкшийся шрам. Рубашка порвана на плече, грязные ладони сжимали складки ткани на животе, будто пытаясь спрятать что—то или удержать равновесие.

      Татьяна не сразу нашла в себе голос, чтобы заговорить.

      – Что случилось?

      Лена не ответила. Она переступила порог, не поднимая глаз, и прошла мимо матери, будто её не существовало. Свет прихожей выхватил из темноты синяк на ключице, багровеющую полосу на запястье.

      Татьяна захлопнула дверь, чувствуя, как в груди нарастает злость.

      – Лена!

      Но