Тьма, Огонь и Пепел. Антон S.A

но каждый удар ее меча оставлял на них трещины, из которых сочился свет, похожий на лунный. Когда последний сталактит разбился о камни, орчиха обнаружила за их останками пещеру. Вход в нее напоминал пасть, обрамленную сталактитами-клыками, а внутри струился тусклый свет. Логово Спящего Света – место, о котором шептались шаманы кланов, но куда не ступала нога воина. Зарг’ра вошла, не скрывая шагов. Стены пещеры были покрыты мхом, светящимся синим, как глаза утопленников. В центре грота стоял алтарь – плита из черного мрамора, на которой лежала Книга Кожи. Ее страницы были сшиты из лоскутов плоти, а буквы выжжены раскаленными иглами. Орчиха прикоснулась к обложке, и книга раскрылась сама. На страницах запрыгали тени, складываясь в сцены: орки в доспехах из пламени, сражающиеся с существами без лиц; город, тонущий в озере лавы; женщина с мечом, чей силуэт повторял ее собственный.

      – Пророчество? – фыркнула Зарг’ра, но не смогла отвести взгляд.

      Тени замерли на последнем изображении: она стояла на краю пропасти, а за ее спиной реял флаг с символом, который она видела лишь раз – в видениях после ритуала Кровавого Восхождения. Книга захлопнулась, обдав ее лицо запахом гниющих роз. Где-то в глубине пещеры зазвучал смех – низкий, грудной, словно исходящий из-под земли.

      – Ты рано пришла, Песня, – прогремел голос, от которого задрожали стены.

      Но Зарг’ра уже повернулась к выходу, не удостоив тайну ответом. Пророчества были уделом шаманов и трусов. Ее путь вел дальше – к Сердцу Раскола, где, как гласили легенды, бился пульс самой Пепельной Пустоши. Когда она покинула пещеру, светящийся мох погас, а алтарь рассыпался в пыль. Книга исчезла, оставив на камнях лишь пятно, похожее на высохшую кровь. А вдали, за пределами ущелья, вновь забил барабан. На этот раз ритм был четче, настойчивее, будто зовущий не на войну, а на свидание с тем, что не имело имени. Зарг’ра провела языком по лезвию меча, смазав его своей кровью. Оружие загудело, признавая ее выбор.

      – Скоро, – повторила она, на этот раз обращаясь ко тьме, что клубилась у горизонта.

      Ее тень, удлиненная багровым закатом, потянулась вперед, будто спеша туда, куда даже она боялась ступить. Сердце Раскола встретило ее тишиной, густой, как смола, и запахом горелой плоти. Это была не пещера и не кратер, а нечто среднее – гигантская полость в земле, стенки которой пульсировали, словно обнаженные мышцы божества. С потолка свисали сталактиты, напоминающие застывшие слезы, а под ногами шевелилась почва, покрытая черными пузырящимися лишайниками. Каждый шаг заставлял их лопаться, выпуская газ, от которого кружилась голова. Но Зарг’ра шла, не замедляясь, ее дреды, тяжелые от костяных амулетов, бились о спину, как барабаны, отмеряющие шаги к гибели или славе. В центре полости зияла Щель Голода – трещина, из которой валил дым цвета вороньих крыльев. Возле нее лежали кости. Не звериные – орчьи. Черепа с пробитыми лбами, ребра, сломанные пополам, тазовые кости, обугленные до черноты. На одном из черепов она заметила татуировку: