Международное частное право. Михаил Исаакиевич Брун

бы эти лица ни пошли, их состояние уже не изменится. Он и Герциус находили, что власть простирается только на территорию и на земли, а потому на тех, кто не связан с территорией постоянным местом жительства, власть не простирается. Это, однако, вовсе не объясняло, почему за границей обязаны признавать то состояние, которое дала лицу господствующая над ним территориальная власть; ведь из того, что лицо подчинено законам своего места жительства, вовсе не следует, что иностранное государство должно признавать это подчинение, что оно не вправе обсуждать состояние лица по своим законам. Другое объяснение – Иоанна Фута и Губера – ссылка на международную вежливость – тоже ничего не объясняло.

      Наконец, если теория статутов, с грехом пополам, разрешала конфликты между реальными и личными статутами, то она оказывается совершенно непригодной для нового времени, когда часты конфликты между двумя личными статутами, где у суда нет вовсе опоры в реальном или территориальном статуте, чтобы признать или отвергнуть личный статут; если, например, во Франции между собою спорят итальянец и немец, и судье нужно решить, применить ли итальянский или германский закон, то в теории статутов на это он ответа не найдет.

      Итак, о теории статутов можно сказать, что она была только постановкою задачи, но не ее разрешением.

      Тем не менее, презрительное отношение к статутариям, которое встречается у новых писателей, несправедливо. Прежде всего, следует помнить, что теория статутов оставила одно прочное наследство – свою терминологию, и уже это одно мешает нам быть к ним неблагодарными. Я прошу вас запомнить те технические термины, которые мы унаследовали от статутариев. Слово «статут» давно утратило свое значение как закон итальянских городов, и уже у статутариев оно значило закон вообще. Мы и теперь употребляем термин «статут», чтобы обозначить то объективное право, то законодательство, которому подчинены лицо, вещь или действие. Мы говорим: данный случай решается по реальному статуту или по lex rei sitae, т. е. по законодательству той страны, где лежит вещь. Мы говорим: способность лица быть, например, опекуном, или права родительской власти обсуждаются по личному статуту, т. е. по законодательству той страны, которая есть отечество данного лица. Я говорю вам пока «отечество» без пояснения, что это в Международном Частном Праве означает, потому что теперь это отвлекло бы нас далеко в сторону; но я прошу вас запомнить, что вместо термина «личный статут» мы будем употреблять и термин lex domicilii, т. е. закон постоянного места жительства; точно так же мы будем называть личным статутом отечественный или национальный закон, чтобы обозначить подданство. Мы говорим, далее, и теперь: lex loci actus, когда хотим сказать, что юридическое действие, например, договор или проступок, обсуждаются по законам страны, где действие совершено. Мы говорим: locus regit actum, чтобы обозначить, что форма юридических актов обсуждается не по реальному статуту и не по личному статуту, а по законодательству той страны,