Международное частное право. Михаил Исаакиевич Брун

гражданских актов; но если статут имеет хотя бы самое отдаленное отношение к недвижимости, или если он содержит не общее, а специальное ограничение дееспособности, – он уже смешанный или реальный. Статут, по которому совершеннолетие в Бретани определяется в 20 лет, а в Париже в 25 лет, есть статут личный; статут, по которому замужняя женщина не вправе заключать договоры – также статут личный. Но статуты, которые касаются только недвижимостей, реальны; статуты, которые говорят о разделе недвижимости, но при этом различают, к какому сословию принадлежат совладельцы; или статуты, которые хотя и говорят о дееспособности лиц, но о той, которая нужна для продажи недвижимости; или статуты, которые определяют состояние лица (например, узаконение внебрачного дитяти), но имеют последствием установление прав в недвижимости – все это статуты смешанные, следовательно, реальные, территориальные. – Учение Д’Аржантре носило политический характер; оно тенденциозно увеличивало до крайности группу реальных статутов, чтобы отстоять законодательную автономию провинции, для которой ее кутюмы были наследием ее национального прошлого; покушение на территориальный суверенитет кутюма Д’Аржантре сравнивал с покушением на кражу; стремление кутюмы выйти за свои территориальные пределы он считал узурпацией. Во Франции такое учение, как поздний плод феодализма, уже не могло иметь успеха; французские статутарии после Д’Аржантре уже не мирятся с тем, что личные статуты могут быть терпимы только как исключение из правила; они продолжают следовать традиции итальянских постглоссаторов; в таких вопросах, как дееспособность или форма актов, они отнюдь не стараются, во что бы то ни стало применять местные законы и устранять те, которые действуют в провинции, где лицо постоянно живет или где составлен акт. Зато учение Д’Аржантре приобретает большую популярность в XVII в. в Нидерландах, где политические условия сложились так, что территориальность статута означала признание местной независимости. Города Фландрии и Брабанта в XVII в. вели, как и ломбардские города в XIII в., оживленную торговлю; отсюда потребность в правилах для решения конфликта между местными законами; северные провинции, отпавшие от Испании по Утрехтскому договору, т. е. Голландия; южные, оставшиеся под управлением испанских эрцгерцогов, т. е. Бельгия, – все имели свои кутюмы, поступаться которыми могло оказаться несовместимым с национальною независимостью. В Бельгии появился первый в истории законо дательный памятник, в котором не свободные писатели и не судьи, а государственная власть формулировала коллизионную норму; это был «вечный эдикт» Альберта и Изабеллы 1611 г.; он решает конфликт в пользу территориальных кутюмов: для завещательного распоряжении недвижимостью требуется, чтобы как дееспособность завещателя, так и формы завещания соответствовали требованиям кутюма того места, где лежит недвижимость; личный статут завещателя, как и закон того места, где завещание составлено,