Сторожевой полк. Княжий суд. Юрий Корчевский

Я указал на рыжего.

      – А что я?

      – Говори, сказывай все как есть, иначе ты будешь следующим, и прямо сейчас.

      – Ладно, твоя взяла, князь! Все скажу, жизнь дороже. Это барин нам приказал избы поджечь, а надысь – сено на полях да снопы.

      – И почему ко мне такая немилость?

      – У него спроси. Я холоп, мое дело маленькое: мне приказали, я исполнил.

      – Не сомневайся, спрошу. Боярин, твоя очередь говорить!

      – А вот не скажу я тебе ничего, – брызнул слюной боярин.

      – Да и не говори, люди твои уже все сказали.

      – Оговор! Ненавидят они меня, вот спьяну и оговорили. А казнить ты меня не можешь, хоть и князь!

      – Да и не собираюсь! Охота руки об тебя марать. Тебя вместе с людьми твоими в Москву отвезу, там заговоришь.

      Боярин стал ругаться, но я приказал холопам сунуть ему кляп в рот.

      – Грузите боярина и холопов его на подводы. Обоз все равно снова в Москву пойдет – за камнем. Федор, бери половину своих людей, будешь этих в дороге стеречь. Остальные ратники здесь останутся, вдруг еще кто из соседей пошалить вздумает. Я вас у Москвы догоню.

      – Будет исполнено, князь!

      Пленных и боярина потащили к строящемуся дому, где стояли подводы. Вскоре удаляющийся перестук колес да топот копыт известили об уходе обоза.

      – Вот что, Макар! Я еду в Москву. Ты остаешься за старшего, пяток ратников оставляю за тобой. На ночь караулы выставляй – не ровен час. Думаю, дня через три-четыре вернусь.

      – Как скажешь, князь.

      Я сел в седло, коня заранее подвели мои ратники, и выехал из деревни.

      Довольно скоро обогнал своих. Ратники приветствовали меня криками. Я решил, пока обоз тянется в Москву, посетить Кучецкого и рассказать ему о злокозненном боярине да происках его.

      К вечеру я уже въезжал в город и прямиком на постоялый двор.

      Утром – сразу к стряпчему. Слава богу, застал его на месте. Обнялись крепко.

      – Садись, князь, рассказывай.

      Я коротко пересказал о строительстве имения, о кознях со стороны боярина Никифорова и о том, что его самого и людей его, взятых на месте злодеяния, в Москву везут по моему приказанию.

      – Как, ты говоришь, его фамилия?

      – Никифоров.

      – Ага, слышал про такого. У него свояк в Разрядном приказе служит, вот он и решил, что бога за бороду держит. Пиши прямо сейчас жалобу на имя государя, все вины его опиши да испроси, чтобы государь возмещение ущерба на него наложил в твою пользу. Что уж он с ним решит – на то его государева воля.

      Кучецкой показал мне на стол, где лежали пачка бумаги и письменные принадлежности.

      Я присел и написал обо всем, слегка сгустив краски. Прочитав, Кучецкой крякнул с досады:

      – Все ли верно писано?

      – Холопы мои ратные подтвердить могут, да боярина Никифорова людишки, коих в Москву везут.

      – Это хорошо, поскольку боярин будет ужом извиваться да отрицать все. Жалобу твою постараюсь государю на днях отдать в руки, не то попадет в долгий ящик. А холопов боярина того вези в Разбойный приказ, там их место. Бумагу для дьяка я тебе сейчас отпишу.

      Кучецкой написал