Сторожевой полк. Княжий суд. Юрий Корчевский

в траву и начал читать расписки. Интересно! Купец Шмаков дает боярину Никифорову в долг на один год сто рублей серебром. Надо сохранить. Боярыня Куракина взяла в долг у боярина Никифорова двадцать рублей серебром. Тоже сохраню. Как знать, может, пригодятся.

      Я чуть не уснул, даже придремывать стал, когда рядом послышались голоса. Я поднял голову – мимо шли с покоса мои крестьяне с косами и вилами на плечах. Видимо, меня заметили: холопы остановились, опустили инструменты на землю и, стянув шапки, поклонились мне в пояс.

      – Здравствуй, князь!

      – И вам доброго дня. Откуда идете?

      – На Семеновом поле были, рожь жали, снопы ставили.

      – Молодцы, идите себе.

      Холопы пошли дальше, однако пару раз все-таки обернулись. Конечно, непонятно им – чего князь разлегся на траве да один? Стало быть, меня уже видно, и можно смело возвращаться в деревню.

      В избе своей я оставил бумаги и мешочек с монетами, позвал Федьку.

      – Вот что, Федор. На каждое поле, где покошено, по два-три человека с пищалями отправь. Пусть сидят скрытно, не разговаривают. Люди Никифоровы стога ночью пожечь хотят.

      – Ты гляди, что замышляют!

      – Как услышат посторонних – пусть стреляют. А уж утром разберемся. Крестьяне ночью спят, по полям бродить не будут. Только ратников предупреди, чтобы не ходили где не надо, а то еще свои же и подстрелят.

      – А как же избы? На все у меня людей не хватит.

      – Сегодня в деревне не оставляй никого, весь десяток – на полях должен быть. И зови Макара!

      – Как скажешь, князь! – подивился Федька, однако спорить не стал и пошел за Макаром.

      Подошедшему Макару я дал распоряжение сегодня не спать, охранять избы на всякий случай. Настала очередь Макара удивляться:

      – Так ратники же теперь здесь есть?

      – У них сегодня ночью другое дело будет.

      Макар пожал плечами, однако перечить не стал.

      Сам я улегся спать на перину в одежде, только сапоги снял да пояс с оружием. И уже проваливался в сон, когда в ночной тишине отдаленно громыхнули два выстрела, потом еще.

      Вот черт, выспаться не дадут!

      Я обулся, опоясался ремнем с саблей, заткнул за пояс пистолет. Вышел на улицу. Тихо в деревне, только псы заходятся в остервенелом лае. Издалека топот копыт – ближе, ближе. Вот и сами всадники.

      Первым с коня соскочил Федор.

      – Княже, злодеи сено пожечь хотели, да мы помешали. Эй, кто там? Захваченных ко князю.

      Ратники, что стояли за Федором, стянули с коней холопов. Ого! Трое!

      Федор, видя мое удивление, добавил:

      – Это еще не все. Смердов привезли, а убитых – чуть позже, их на лошадей грузят.

      – Дайте огня!

      Мне принесли факел. Я поднес его поближе к лицам пленных. Рыжий!

      – Похоже, старый знакомый!

      И еще один – тот, что из подвала у нас сбежал. Третьего я не знал.

      Лица холопов были в синяках, губы разбиты: хлопцы мои руку приложили.

      – Никифоровские? –