Превосходство душегубов. Часть первая. Трущобная рапсодия. Вячеслав Юрьевич Сухнев

поелозил платком по глазам, промокнул залысый лоб под пилоткой и вспомнил:

      – Да! Представление написал на этого Захарова?

      – Написал, Денис Вячеславович, – кивнул Стовба. – За службу Родине, второй степени.

      – А почему не первой?

      – Так это… Денис Вячеславович, вроде не положено. Второй класс – значит, и медаль второй степени.

      – Ладно тебе, буквоед, – отмахнулся полковник. – Посмертно же, Виктор Ильич! Перепиши на первую. Семья получит десять лишних кредитов. Наверное, прослушал, а я только что сказал: бюрократизму не место в эсгэбэ.

      – Перепишу, – заверил Стовба.

      – Так… Ну-ка, Виктор Ильич, проинформируй: у Чекалина серьезные взыскания имеются?

      – Серьезных, кажется, нет. Надо в кадрах справиться.

      – Ты о каждом должен все без кадров знать. На то и заместитель.

      – Две тысячи человек… – вздохнул Стовба.

      – Да хоть двадцать две! В чрезвычайной ситуации ты должен точно знать, что можно от парня ждать, а чего нельзя. Под огнем в кадры не побежишь. Ты и в армии так же за кадры прятался, товарищ ротный?

      – Не надо армией попрекать, господин полковник, – обиженно нахмурился Стовба. – Я не виноват… была армия – служил. И неплохо, осмелюсь заметить, если в эсгэбэ рекомендовали.

      – Не заводись, Виктор Ильич, – засмеялся полковник. – Шуток не понимаешь. Вернемся к Чекалину. Нет у парня взысканий – пора выдвигать. Хладнокровный, волевой, не раздумывающий. Стреляет как Бог. Того бандита у Курского вокзала положил – дырка аккурат в центре лба. Между нами, Виктор Ильич, не бандита шлепнул Чекалин… Генерал на оперативке сообщил, что в Москву стягиваются боевики из Крыма и южных казачьих автономий. Что понадобилось у нас твоим землячкам, Виктор Ильич? Не представляешь? Ты же из казаков…

      – У нас в семье об этом давно забыли, – вздохнул Стовба. – Правда, дед по матери… Перед смертью достал откуда-то два креста, попросил во гроб положить. Я совсем пацаном был.

      – А у меня дед в энкавэдэ служил, – сказал полковник. – Может статься, твоего деда ущемлял… Да, жизнь. Ладно, сделай справку на Чекалина. А заодно присмотри еще десяток таких ребят. Деревенских, знаешь, истовых… Как присмотришь – приходи, пошепчемся.

      И командир дивизиона стремительно побежал по широкой лестнице на второй этаж, в кабинет. Любил он продемонстрировать подчиненным хорошую спортивную форму. Стовба, оставшись один на крыльце, достал короткую изгрызенную трубку из вереска, неспешно натолкал в обожженную чашечку желтого болгарского табака – друг с таможни снабжал… Ароматный дым поплыл над залитым солнцем пустынным плацем, мешаясь с тяжелым вонючим запахом ветра. Унюхав дым, свободный дневальный, который гонялся за крохотной бумажкой с калашом и метелкой, неодобрительно покосился на капитана – курить в стенах дивизиона запрещалось.

      Да, подумал Стовба, этот, с Курского, не был обычным бандитом. Он ехал на связь. Видать, не выдержали нервы, когда увидел патрулей. Может, подумал, что именно его собираются