Амплуа Нефертити. Сергей Викторович Пилипенко

в таком состоянии.

      – Что ты? – спросила царица, гневно глядя на меня сквозь узкие щели маски, одетой на лицо.

      Тут и я спохватился и быстро упал на колени, пресмыкаясь подобно жрецу и молясь в душе о великой пощаде.

      – Встаньте, – как-то гордо произнесла царица и повелением руки подняла нас обоих.

      Да, так и было. Именно так. Один взмах руки и нас, словно пушинок, подняло вверх.

      – Обойдите стол справа, – распорядилась Нефертити и указала пальцем

      куда.

      Мы прошли в сторону и сделали так, как она говорила.

      – Обойдите стол еще три раза, – снова сказала царица и так же указала рукой.

      Мы сделали и это.

      – Теперь, ты свободен, – сказала Нефертити, глядя на жреца, – поднимешься ко мне на рассвете. Я буду там. Иди.

      Жрец снова склонился до самого низа и, не проронив ни слова, ушел прочь.

      – Подойди ко мне ближе, – почти ласково сказала она и протянула свою довольно красивую руку.

      Я подчинился и ступил ближе.

      – Не бойся, грек, повинуйся слову моему, и ты возьмешь большее, нежели брал кто-то до тебя.

      – А разве здесь можно что-то взять? – сразу спросил я и огляделся кругом.

      – Да, можно. Но только не то, что ты думаешь, – улыбнулась она и тихо встала со своего небольшого стула.

      – На вот, умойся, – сказала Нефертити и подала мне чашу.

      Я взял ее одной рукой, а другой начал протирать свое лицо, раз от раза макая руку в воду.

      – Довольно, – сказала царица и протянула руку, чтобы забрать чашу.

      Я нежно передал ее в руки и стал столбом, уставившись на Нефертити.

      – Подожди меня, – произнесла она и, повернувшись, вышла из комнаты.

      Я огляделся по сторонам.

      Страх мой немного прошел, но изредка все же меня пробирала какая-то зябь. То ли от прохлады, исходящей от мокрого пола, то ли от внутренних переживаний, так сильно на меня воздействующим. Я не случайно назвал комнату золотой.

      Все в ней было из золота. Даже стул, разукрашенный камнями и отделанный многими рисунками, был золотой.

      Стол был серебряный, но кайма шла позолотой. По крайней мере, мне так тогда казалось. Ножки стола прямые с лишь небольшими изгибами ближе к полу. Скорее он напоминал разделочную доску, так как был длинным и не особо широким.

      Были какие-то ручки по сторонам, также из золота и была посередине одна роспись.

      Какой там рисунок я не успел разобрать, так как моя фея вернулась.

      Шагнув на одну из ступенек высокого ложе, также сделанного из золота, царица улыбнулась мне и протянула руку.

      – Иди же ко мне, мой дорогой и сладкий. Я и не знала, что Боги пошлют мне тебя.

      Я непонимающе посмотрел ей в глаза и робко ступил на ту самую ступень, что привела меня полностью к власти царицы над моим телом. Почему-то дрожь пробежала по всему телу, и я невольно содрогнулся.

      Нефертити взяла меня за руку и, положив ее себе на плечо, велела идти вперед.

      – Иди, радость моя, солнце