Наше счастье украли цыгане. Олег Лукошин

насильственного акта могла и перепутать, так ведь? Короче, поехали быстрее!

      – А дедушки нет дома! – моргала я и ехать не хотела.

      – Да зачем нам твой дедушка!? Нам ты нужна!

      – Я боюсь без него.

      Хотя и не боялась. Просто дико и странно: как так нашли? Разве могли?

      – Светлана! – вышел из себя Федя. – Ты с представителем власти говоришь! Все следственные мероприятия проводятся исключительно в твоих интересах. Я тебя туда и обратно отвезу. Безопасность гарантирую.

      Ехали быстро. Не больше пяти минут – да и куда тут больше? По дороге Маслов как бы невзначай заметил, словно продолжая ранее сказанное:

      – Только тебе самой о безопасности надо бы задуматься. С тобой такая трагедия произошла, а ты по клубам шляешься. Пляшешь там со всякими.

      Ничего не утаишь в деревне. Вот едва захочешь здесь пожить – сразу расхочется. Никакой индивидуальной территории. Бешеный рентген со всех сторон.

      – Он тебе не пара, – ещё добавил, уже после того, как заглушил мотор. – Лёша Пахомов – это придурок местный. У него с головой не в порядке. Поостереглась бы. У нас и нормальных ребят хватает.

      Через дорогу, прямо напротив отделения, на корточках сидели два цыгана. Ну, я так решила, что они цыгане – черноволосые, одеты как-то нелепо. Сидели и грызли семечки. Один молодой, другой в возрасте – с бородой. Маслов бросил на них короткий, но выразительный взгляд, а они пристально и этак оценивающе вперились в меня. Я фыркнула про себя и отвернулась.

      Ещё машина странная стояла – вроде милицейская, но какая-то хитрая. На ней надпись – «Лаборатория».

      Необычайно нервный младший лейтенант Кондаков встретил меня на входе.

      – Вот так, Бойченко Светлана, вот так! – произносил он скороговоркой. – Вот так милиция работает. Неотвратимость наказания – главное условие правосудия. Сам виноват, сам. Мало того, что на сексуальное насилие решился, так ещё и с пистолетом на милиционера бросился. Если бы не секция дзюдо, не стоял бы я сейчас перед тобой. Секция дзюдо – она спасла… Отобрал оружие и направил его на преступника. Ну а что оставалось? Сам-то безоружен был. Ну что, опознаешь?

      Прошли с ним в подсобку, тело там. Лежит на трёх сдвинутых стульях. Никакой простыни, рот приоткрыт, выражение нелепое – тужится словно. В помещении дядька в милицейской форме и тётка в обыкновенной. Видимо, из райцентра. Она приятная – приобняла, улыбнулась.

      – Не страшно? – спросила. – Сможешь?

      Лет двадцать, верно. Спортивные брюки. Футболка. На ней два кровавых пятна – следы от выстрелов. И да – небритость. Щетина настоящая.

      Я постояла, посмотрела, помялась. Причудливость момента душила и низвергала в водоворот иллюзорности. Но странное дело – ощущение потери контроля не явилось. Как раз таки наоборот – контроль ощущался полный.

      Помялась и ляпнула:

      – Он самый.

      Кондаков тут же протянул протокол. Я подписалась.

      – А второго мы скоро найдём, – заявил он мне на прощание. – Непременно найдём. Можешь