Сестрички с Севера. Шэн Кэи

кожи, смывали с них серую пыль, оставляя черные полоски. Ли Сыцзян поджала ноги, и теперь слезы беззвучно падали на пол. Она то и дело ерзала, ей явно было неудобно сидеть. Цянь Сяохун понимала, что Ли Сыцзян сейчас больно, поэтому поднялась и, взяв пластиковое красное ведерко, сходила за водой, выпятив грудь больше обычного и от обиды и злости громко шаркая по цементному полу. Потом она с тем же шаркающим звуком вернулась и поставила полное ведро с глухим стуком.

      – Рябой Ли, где кипятильник? – запыхавшись, спросила она.

      Рябой Ли вытащил из ящика медную штуковину и опустил один конец в ведро, а вилку воткнул в розетку. Вода в ведре тут же забулькала.

      – Яблочко, сейчас вода нагреется и помоешься, если что – еще нагреем.

      – Одного ведра явно мало, пойду одолжу еще кипятильник. – С этими словами Рябой Ли вышел за дверь, причем волочил ноги так, будто пахал без продыху три дня и три ночи.

      – Сыцзян, ты хоть предохранялась?

      На полу прибавилась еще одна тень от головы, поскольку Цянь Сяохун уселась рядом с подругой под лампочкой.

      – В смысле предохранялась? Я не знаю.

      – Ну… этот боров презерватив надевал?

      Ли Сыцзян покачала головой, уставившись на тени на полу.

      – А когда у тебя «эти дни» были?

      – Дней восемь назад, может, девять.

      – Опасный период! А этот боров тебя и не спросил?

      – Не-а, а в каком смысле опасный? – Ли Сыцзян забеспокоилась, широко открыв покрасневшие глазки.

      – Ты видела, как размножаются свиньи? Присунет боров свиноматке, и та уже с поросятами, живот так и прет!

      – Что?! – Ли Сыцзян резко выпрямилась, потом погладила себя правой рукой по животу в ужасе, что у нее там завелись поросята.

      – Да не суетись ты так! Может, этот старикан уже стреляет холостыми. Не паникуй, Сыцзян, вряд ли тебе так не повезет.

      – Угу, – пробормотала в ответ Ли Сыцзян, но на душе тяжким грузом лежал камень. – Вот, возвращаю. Он мне дал три тысячи юаней.

      Девушка расстегнула кофту, достала из внутреннего кармана пачку денег и отсчитала пять купюр Цянь Сяохун, но та оттолкнула ее руку:

      – У меня есть. Оставь себе.

      – Ты чего творишь, Цянь Сяохун? Гнушаешься, что деньги грязные?

      – Грязные? Черт! Сыцзян, да это самые чистые в мире!

      – Тогда почему не берешь?

      – Говорю ж, у меня есть, если потребуется, тогда попрошу у тебя.

      – Угу. Сяохун, я хотела подзаработать и научиться стричь, чтоб самой открыть парикмахерскую и не мыть больше башку никому. А может, вместе откроем самый большой салон в городе? – Ли Сыцзян сунула деньги обратно в карман.

      – Отличная идея. Сами будем начальницами, пригласим несколько мойщиц. Будем сидеть нога на ногу, а нам никто не посмеет и слова сказать.

      Они еще некоторое время болтали и хихикали, склонив друг к другу головы. Вошедший с кипятильником в руке Рябой Ли при виде этой сцены остолбенел.

      Ли Сыцзян быстро перестала