Северный Удел. Андрей Кокоулин

шагами подступил пехотный поручик.

      Они зашептались. Поручик вращал глазами и дергал углом жесткого рта. Сагадеев морщился в усы. Кровь с уха торила дорожку.

      Я наклонился к Тимакову:

      – Успели опознать, чья?

      – Кровь-то? – Тимаков замялся. – Я не совсем уверен, но…

      – Что – но?

      Офицер тайного отделения взял меня под локоть, развернув спиной к Сагадееву с пехотным поручиком:

      – Это кровь Ритольди.

      – Но вы не уверены…

      – Я мог ухватить «обманку». А во-вторых, – Тимаков понизил голос: – Огюст Ритольди – большой друг обер-полицмейстера.

      – Господа!

      Мы обернулись.

      Сагадеев отпустил поручика и теперь смотрел на нас.

      – Подойдите.

      За спиной у Сагадеева возник пожилой городовой и принялся обматывать его голову белым, как снег, бинтом.

      «Капитаны на докладе» – есть, кажется, такая картина у Жихаревского. Обер-полицмейстеру только барабана захваченного не хватало, чтоб под ногу его пристроить. А перевязка – один в один, как на полотне. И мы двое, словно с боевых действий, высокий-низкий, один в сорочке, другой в мундире, правда, без эполет.

      Дымов бы еще на заднем плане пушечных…

      – Бастель, – Сагадеев потрогал закрытое бинтом ухо, – что думаете делать дальше?

      – Меня пугает быстрота событий, – сказал я. – И недостаток информации. Я, честно, не знаю, за что хвататься. Вроде и по старым убийствам надо бы пройтись, и за новые, пока следы горячи, взяться. Нужны проверенные люди.

      Сагадеев кивнул.

      – Домой поедете?

      – Сегодня. Ближе к ночи, – сказал я.

      – Я составлю вам компанию. Не возражаете?

      – Буду рад.

      – А меня пугает другое, – раздумчиво произнес Тимаков, провожая взглядом марширующих в сторону морга пехотинцев.

      – И что же? – спросил Сагадеев.

      – Легкость, – помолчав, сказал Тимаков. – Легкость, с которой все это проделывается. Убийцы – пожалуйста, «козыри» – пожалуйста. Все наши усилия… даже не знаю, торопливые метания, а не усилия… Вот как курица с оторванной головой еще бегает…

      – Ну головы у нас пока целые, – сказал Сагадеев.

      – Это да, – мрачно заметил Тимаков. – Бастель, вы не знаете, где я мундир сбросил?

      – Пойдемте.

      Солнце, перевалив зенит, било в глаза.

      От морга тянул жиденький дымок. За забором краснел верх пожарной кареты. Суета если и была, то невидимая.

      Майтус следовал в отдалении. Двое санитаров с носилками брели нам навстречу.

      – Вон и транспорт, – сказал Тимаков, показывая на запряженную понурой кобылой телегу. Сонный городовой на передке покачивался в такт лошадиному ходу.

      После недолгих поисков мундир обнаружился в ивняке у дороги. Тимаков навертел его на руку.

      – Бастель…

      – Да.

      – Вы пока Николаю Федоровичу про кровь не говорите…

      – Как скажете. Может, вы тоже ко мне? – спросил я. – В команду по расследованию?

      – Если начальство…

      Я