Багровое пространство. Виктория Строева

не приходилось. Мне казалось, что я на своем месте и честно выполняю свой долг. Правда, до первой гибели! Нашей системе часто приходится защищаться. В самые жестокие бои отправляют воскрешенных, как более опытных. Смертность среди смертников, прости за тавтологию, очень высока. Вот тут и началось… От восстановления к восстановлению у меня все больше и больше начали проявляться качества, которые, по молодости, в молодости, – (и опять тавтология, кажется, я пьян!) – я отказался развивать. Сопереживать во время боя некогда и нельзя, а я стал этим заниматься. И как следствие, стал хуже себя контролировать, и что еще отвратительнее спонтанно принимать решения. После последнего воскрешения мое несоответствие стандарту стало буквально кричать. Ошибку исправить уже нельзя. После участия в военных действиях нам запрещено переходить в мирные сферы. – Я прокашлялся. – Кажется, я оседлал своего любимого конька! Вей, да ты меня не слушаешь! А я так старался!

      Вей оглядывалась по сторонам.

      – Тебя что-то беспокоит? – полюбопытствовал я с подчеркнутым спокойствием.

      – Мне кажется, или за нами действительно наблюдают? – уточнила она.

      Я вгляделся в нее, что ж она опять меня удивила. Но пришлось сказать:

      – Кому мы интересны? – и сразу сменил тему. – Как на счет спектакля, Вей? Который ты мне обещала?

      – Идем! – просто сказала моя очаровательная спутница, и добавила. – И будь уверен, я слушала тебя очень внимательно.

      Вей работала в семейной фирме в отделе финансов, и мать, сочувствуя нам, не загружала ее работой в эти короткие и одновременно длинные дни моего отпуска. Когда пришло время расстаться, прощались мы горячо. Вероятность того, что мы встретимся когда-нибудь еще раз, была безнадежно малой.

      . . .

      Вернувшись на службу, я сразу зашел к Алеку. Как всегда, он был загружен нескончаемыми делами. Он поднял глаза от бумаг, неодобрительно взглянул на меня, и, как всегда, предложил мне сесть в кресло против него. Он терпеливо ждал, пока я размещу в него свое седалище. А возился я долго. И даже испытывал извращенное удовольствие от его тренированного терпения. Я копошился, а он наблюдал за этим, с тем видом, с каким врач наблюдает больного. Наконец, я замер в расслабленной позе.

      – Надеюсь тебе удобно! – ворчливо заметил он.

      Я кивнул.

      А Алек, забарабанив пальцами по столу, произнес в такт отбиваемому военному маршу то, что я и ожидал от него услышать.

      – Проверка твоего соответствия стандартам закончена.

      Его голос звучал сухо и почти равнодушно. Но это меня не задело. Я был слишком счастлив!

      – Тебе провели тест после воскрешения, как и всем. И оказалось, что ты слишком сильно подвержен влиянию внешних факторов. Мы все в какой-то мере подвержены им, но твои реакции не входят ни в какие ворота. Тебе в пору в актеры податься с этакой подвижной психикой! В общем, у командования есть опасения, что твоя непредсказуемость в бою опасна для выживания личного состава. Последнее сражение