Твой психолог был неправ. Почему терапия бывает бестолковой и ранящей. Алиса Нузирова

психологу было удобнее работать внутри ограничений его компетентности или силы. Начала более точечно подбирать, что же составляет мои паззлы. Научилась фильтровать то, что не подходит, не чувствуя себя в этом «бракованной» – в психотерапии в том числе.

      Потихоньку, за годы последующего опыта в психологии, моя фоновая болезненная тревога размылась и практически стёрлась. Не то чтобы получилось «вылечить» или хотя бы разобраться, с чем это было связано на самом деле. Но будто бы постепенно я стала больше этой боли, и она перестала затапливать меня целиком.

      Тем неожиданнее было встретиться с этим же ощущением холода в 30 лет, спустя 10 с лишним лет от начала работы!

      Я прошла долгий путь в психологии и чувствовала большие его результаты: счастливая, любимая, ставшая мамой, увлечённая делом, нашедшая себя и как клиент, и как практик в процессуальной работе. И вот в одну из ночей на фоне затянувшейся простуды словила тревожное настроение и вдруг обнаружила, что снова мерзну, несмотря на нормальную температуру тела, горячие батареи и толстенное одеяло! Мои ноги под этим одеялом вдруг оказались совершенно ледяными.

      Ого, ни хрена себе, что-то почти забытое, но такое знакомое! Ну, это вызов, конечно: смогу ли повзрослевшая и столько всего победившая я что-то сделать с непобедимым соперником из своего прошлого.

      Когда какое-то продолжительное время работаешь в терапии, то бывает несложно представить: если бы ко мне пришёл на консультацию клиент с такой ситуацией, как у меня сейчас, как бы я его повела дальше?

      Часто следом за этим вопросом узелки развязываются, процессы сдвигаются, ответы приходят. Некоторые мои клиенты с большим опытом наших консультаций, уже завершившие терапию со мной, про подобное шутят, что завели у себя в голове «внутреннюю Алису», и в трудных ситуациях могут спросить себя: «Что Алиса мне бы сейчас сказала?» – забавно, но, правда, работает!

      Я начала исследовать свои ощущения так, как помогла бы другому человеку делать это, работая в ставшем родным мне «чистом» подходе. Там, где нет заданных терапевтом моделей и готовых чужих – и потому не всегда подходящих – решений, но ты можешь исследовать то, что же в таком случае действительно есть и какое оно.

      «И это холод, и где именно этот холод ощущается сильнее всего?» – «Во всём теле». «И во всём теле, и на что это похоже?» – «На пустоту, как будто во всём теле есть только пустота и ничего больше». «И на пустоту, и когда во всём теле есть только пустота и ничего больше, есть ли что-то ещё об этом?» – «Да, как будто есть маленький-маленький комок где-то в районе пяток». «И это маленький-маленький комок в районе пяток, и этот маленький-маленький комок в районе пяток, он как что?» – «Он как крошечный ребёнок, меньше новорожденного младенца, провалившийся в пустом и холодном теле».

      Ах, вот оно что. Ребёнок. Может быть, та самая загадочная и неуловимая моими терапевтами травма раннего возраста, случившаяся со мной, возможно, ещё до рождения?.. Ведь мы работаем не с реальными воспоминаниями