Сказея: Железная хризантема. Глеб Леонидович Кащеев

и можно было придраться к тем следам, что оставляет на стенах и мебели время, но тут все равно было чисто и комфортно. Пахло домом. Наверное, это из-за пирога. Иногда я получала такой же яблочный пирог на завтрак. Не часто – единственная яблоня в нашем саду плодоносила только два раза в год.

      – Очень вкусно! – постаралась произнести я с набитым ртом.

      Галина Семеновна улыбнулась.

      Я перевела взгляд на стену.

      – А это вы там, на фото? – спросила я.

      – Да… с дочкой.

      Не особо заботясь о том, соответствует ли это местной церемонии чаепития, я встала и подошла к старой, еще черно-белой фотографии в рамке.

      Девочка была чем-то похожа на Лену. Насколько это позволяло оценить качество снимка.

      – А что с ней случилось? – я повернулась к хозяйке дома.

      Она вздрогнула, опустила взгляд.

      Я с опозданием поняла, что мой вопрос мог оказаться бестактным, потому что задевал рану на сердце. К сожалению, оценить заранее мне это было сложно.

      – Простите, – произнесла я.

      – Да нет. Не извиняйся. Все что могло болеть уже отболело, – Галина Семеновна слабо улыбнулась, встала, подошла к серванту и достала из нижней тумбы толстую книгу.

      Когда она открыла ее передо мной, то я поняла, что это альбом с фотографиями. Я только читала про такие и никогда еще не видела вживую.

      – Вот она, моя Любочка.

      Фотографий было много. Кулек из одеял с розовыми ленточками, счастливый папа, встречающий жену с дочкой из роддома. Любочка сидит, Любочка кушает. Первые попытки ползать… и всегда улыбающиеся родители.

      Было видно, что у обоих дочь была центром мироздания.

      Фотографии заканчивались после второго класса.

      Дальше альбом был пуст.

      – Несчастный случай. Выбежала со школьной территории. Водитель грузовика не заметил. Тогда лежачих полицейских перед школьными дворами еще не делали, – сказала Галина Семеновна, когда я закрыла альбом. – Володенька… он не справился с потерей. Бросил работу, уехал на заработки на вахту куда-то. Сказал на год, но так и не вернулся. Я и не обижаюсь. Все понимаю.

      – А кем вы работаете? – спросила я.

      – Врачом в нашей детской поликлинике. Лор.

      Однако, в этой женщине таился крепкий стержень, не позволивший ей разрушить свою жизнь после трагедии. Потеряв дочь, она находила в себе силы ежедневно общаться с другими детьми. Смотреть на счастливых родителей и не испытывать при этом боль, а даже наоборот – радоваться вместе с ними.

      Не зная, что сказать, я предпочла еще раз откусить шарлотку.

      – Скажите, Лин, а вы ведь тогда соврали полицейскому про собаку, да? Просто неуютно чувствовать себя не в своем уме, – неожиданно произнесла она.

      Я чуть не поперхнулась. Старательно прожевала кусок пирога, тщательно подбирая слова.

      Сначала я думала, что схожу к ней, познакомлюсь, осмотрю дом и если все срастется, то использую ее без спроса.

      Этот вопрос выбил меня из колеи. Женщина была умнее, чем я предполагала, и мне вдруг