Чужая измена. Инга Леровая

всеми потрохами и тайнами. Видимо, решили, что он нашел бумаги. Я вообще ни при чем.

      – И ты уверена, что дед ничего не нашел?

      – Иначе зачем следить за мной? И стрелять по… – Венди прикусывает губу. Все ж не хочет всю правду сказать. Не вызываю я пока доверия.

      – Я в курсе, где сейчас Арнольд Виленович. Он мог сам пальнуть, чтобы имитировать нападение и укрыться.

      – Нет, меня бы он не стал так подставлять.

      – Не стал бы, – я хмыкаю, подозревать Венди в нелюбви к деду нет оснований, но до полной искренности явно далековато. Картина не складывается.

      – Ты наглеешь! Это вообще не твое дело, между прочим. Если и пасут, не обращай внимания.

      – Все, что может помочь поискам, мое дело. Ты ведь хочешь результатов.

      – Ладно, – сникает Венди и я за каким-то чертом жалею ее. – Спрашивай, я расскажу то, что знаю.

      – Вот это правильно. Молодец. А раз молодец, топай за подарком, под елкой лежит. Завтра начнем серьезный разговор.

      – Подарком? Мне?

      – Вообще-то Новый год. Маленьким и послушным девочкам положены подарки.

      Венди колеблется, возразить мне насчет маленькой девочки или бежать за подарком. Побеждает все-таки любопытство. Вздернув подбородок, выходит из комнаты. Не сомневаюсь, что за дверями стремглав кидается к елке. Щенок оказался хорошей идеей, слышу, как Венди верещит от восторга, сюсюкает и причитает.

      Наконец-то спасительница ведет себя как и должна вести юная особа. Ей бы в куклы играть, а не пистолетом размахивать. Что-то в ликующих криках мне кажется знакомым, я невольно напрягаюсь. Что это мне напоминает? С ходу ничего не проясняется. Скорей всего, это неважное, неяркое воспоминание, если затерялось в глубинах хранилища, именуемого памятью человека.

      Можно отмахнуться, но я начинаю методично просматривать хранилище. Сначала крупными мазками: детство, юность, молодость, зрелость. Улыбаюсь, что считаю себя зрелым. Последние события это утверждение опровергают. Жду, вслушиваюсь. Тренированный ум даст подсказку, главное не пропустить сигнал.

      Что громче отзывается, детство или юность, юность или молодость? Молодость? Проверяю, делю на отрезки по пять лет. Точно, взрослая молодость. С двадцати пяти до тридцати лет. Бурный возраст, много событий. Сколько тогда Венди было лет? Семнадцать? Двадцать? На таких малявок я внимания не обращал. Вряд ли мы были знакомы.

      – Спасибо, Кирилл! – Венди влетает в комнату без стука с песиком в руках. Сбивает меня с мысли. – Он такой милый. Такой душка. Такой симпатяга.

      – С наступающим новым годом, Венди! Воспитай его достойным зверем. Благородным и верным.

      – У него есть имя?

      – Назови сама.

      – Я назову его Кирр.

      – Оу, – я придурковато хлопаю ресницами, прозвучало практически как признание в любви. Не слишком ли стремительный переход? Сколько прошло времени с момента, когда Венди держала меня на мушке?

      – Это вовсе не в честь тебя. Не зазнавайся.

      – Да кто я такой, чтобы в честь меня назвали