Засраночка моя. Людмил Федогранов

согласна, – Жак моментально стал багровым, – а в той комнате? Да не красней ты!

      Слегка придя в себя, Жак несколько перевёл дух.

      – Да там ремонт ещё… – не очень искренно изобразил он равнодушие. – Я тебя туда потому и не повёл, что пока что показывать нечего…

      – Ага…

      – Что «ага»?

      – Ну смотри! А то я подумала, что мой будущий супруг готовит себе, как всякий уважающий себя злодей по имени Синяя Борода, служебное помещение, кладовочку такую себе, в которую будет убирать тела своих жён после того, как в телах этих отпадёт необходимость! Если учесть, что его женой № 1 вроде бы должна стать я, то перспектива, сам понимаешь, не из приятных…

      Счастливо улыбаясь, Жак смотрел на тараторившую Ларису и кивал головой в такт её словам.

      – Куда-нибудь… пойдём? – спросил он после того, как Лариса, насытившись, стала лениво водить вилкой по тарелке.

      – А кофе?

      – Прости… Конечно же, кофе!

      – Конечно же, кофе! – передразнила его Лариса. – Конечно же, пойдём! Мы с тобой сейчас отправимся в путешествие! – объявила она, и при этих словах круглое лицо Жака стало вытягиваться: он надеялся, что сегодня они весь день, до того времени, когда нужно будет ехать в аэропорт, пробудут дома…

      – Мы с тобой сейчас отправимся в путешествие… в спальню нашего дома! Которую нам предстоит исследовать! А один молодой человек принесёт даме кофе в постель!

      Счастливый Жак подхватил Ларису на руки и бережно понёс свою драгоценную ношу на второй этаж, где находился «предмет исследования» – спальня…

* * *

      Последние три года, после того, как в её жизнь вошёл Жак, воздушные ворота французской столицы – аэропорт Орли – вызывали у Ларисы два прямо противоположных чувства: любовь и ненависть.

      Всепоглощающую любовь испытывала она к этому, давным давно знакомому, миляге-аэропорту тогда, когда её самолёт приближался к нему – и не было никакой разницы, когда это происходило, днём ли, ночью ли, потому что в любое время суток, в любую погоду, лётную или не очень, её встречал-выглядывал в этом аэропорту Жак Луазо…

      Ну разве можно было его не любить, этот аэропорт?!

      Почти звериная ненависть распирала душу Ларисы тогда, когда аэропорт становился местом разлуки с Жаком, когда ей нужно было покидать любимого человека, улетать в какую-то другую жизнь, которая уже три года не имела без этого невысокого полноватого парня особого смысла, так, полурастительное существование…

      И разве не эти отвратительные залы и стены виноваты в этом?!

      Жак, которому и самому было очень плохо от того, что им нужно опять расставаться, старался особо не давить на Ларису, пока они ехали в Орли. Так, отвечал немногосложно, если она что-то спрашивала, но сам особой инициативы не проявлял.

      Ему и самому было очень горько от того, что они снова расстаются, хотя в этот раз новость, которую преподнесла ему будущая жена, придавала совсем другой оттенок чувству, которым для него всегда сопровождалось расставание: для него это была надежда не