Засраночка моя. Людмил Федогранов

глаз женщины, совсем крохотные, напоминающие в ярком свете уличных фонарей маленькие переливающиеся капельки света и солнца…

      – Будем ехать?… – спросил наконец Жак.

      – Будем…

      «Рено» осторожно тронулся с места, а Лариса поудобнее устроилась на мягком сиденье.

      – Слушай, а куда мы едем? – через несколько минут спросила она. – Нам же сейчас направо нужно?

      Жак знал, что Лариса обожала водить машину, делала это виртуозно, и память на дорогу у неё была феноменальная, поэтому он специально ждал, пока она сориентируется и задаст свой вопрос.

      – У меня есть для тебя сюрприз! – объявил он. – Мы едем в одно место, где нам с тобой будет очень хорошо!

      – В какое еще место? Не хочу ни в какие места! Жак, мы же собрались домой!..

      – Не кипятись. Мы и едем с тобой… домой. Только… это новый дом! Понимаешь, наш с тобой дом, не квартира, которую я снимал, не отель, а дом! Я специально решил оставить этот сюрприз на последний день… Дом-то уже довольно давно наш, но я там пока что не всё ещё сделал так, как… надо. Зато осенью, когда ты опять приедешь, там всё будет так, как ты хочешь! Осталось, в общем-то, не так уж и много, можно сказать, совсем мало осталось…

      Лариса не могла выговорить ни слова…

      Свой дом!

      Три года они мечтали о нём, а Жак, оказывается, купил его и даже не посоветовался с ней…

      И потом: деньги? Откуда взялись деньги на дом?

      Лариса не заметила, что последние слова она произнесла вслух, поэтому ответ Жака сначала показался ей телепатией.

      – С деньгами всё в порядке. Я их заработал честно, просто два года пришлось ишачить, как у вас говорят, «за себя и за того парня». Кое-что дала Надя.

      Жак звал свою мать по имени, и Лариса до сих пор не могла привыкнуть к этому, хотя сама мать, русская, вышедшая замуж за француза после молодёжного фестиваля пятьдесят седьмого года, ей очень нравилась.

      – Ну сказать-то ты мог! Поросёнок ты мой, когда же ты поймёшь, что ваши мужские игры в самостоятельность могут и самую добрую женщину вывести из себя и превратить в… меня!

      – В тебя не получится. Ты – это ты, и я счастлив, что эта самая добрая женщина… любит меня, – тихо закончил он.

* * *

      Дом был небольшим, двухэтажным и очень понравился Ларисе.

      Её умилило то, что на втором этаже Жак, показывая ей одну из комнат, как-то очень неуверенно, запинаясь, проговорил, глядя в сторону, что из этой комнаты могла бы получиться неплохая детская…

      А спальня, уже полностью готовая, с кондиционером и встроенной мебелью, огромной кроватью и сияющей белизной ванной за стеной, сразу же примирила её с коварным вероломством будущего мужа…

* * *

      – Знаешь, Жак, осенью я, скорее всего, не смогу приехать на неделю, как мы раньше планировали…

      – Почему? – он едва не упал с кровати от неожиданности.

      – Потому что осенью, в ноябре, если всё пойдёт так, как должно быть, я смогу приехать насовсем, и мы с тобой сможем пожениться. Если ты к этому времени