Делец. Оноре де Бальзак

все читаю, милого ее подзадориваю – она, небось, выйдет за него, за Минара-то. И отец, небось, уж знает. Недаром заказали платья, чепцы, шляпки – словом, всяких нарядов и для барыни и для дочки, а купцы-то ничего в долг и не отпускают.

      Виржини. Если будет свадьба, так все мы получим наградные; значит, уходить до свадьбы расчета нет.

      Жюстен. Неужто вы думаете, что господин Меркаде выдаст дочку за этого счетоводишку? Хорош жених, получает-то каких-нибудь полтораста франков в месяц! (Читает газету.)

      Тереза. Как бог свят выдаст. Уж так они обожают друг дружку. Барыня вечерами дома не сидит, так она и знать ничего не знает. Минар приходит, когда барышня остается одна, а как они меня в свои дела не посвятили, я норовлю войти к ним, нарочно мешаю, подслушиваю. Ну, они настоящие паиньки! Барышня-то у нас дурнушка, вот ей и хочется, чтобы ее любили ради ее самой. Сидит, фарфор расписывает, а кавалер ей в это время книжку читает, третий месяц одну и ту же. Зато барышня всегда вправе сказать: «Мамаша, господин Минар, мол, приходил вас проведать; а я его вместо вас приняла».

      Виржини. Ты слышала, о чем они говорят?

      Тереза. Еще бы не слышать! Барышня боится, как бы чего не вышло, и поэтому дверей не затворяет.

      Виржини. Хотелось бы мне знать, о чем это говорят господа, когда ухаживают.

      Тереза. Всякий вздор мелют! Все больше о возвышенном.

      Жюстен. Ловко сказано!

      Тереза. Я вот списала одно его письмо… может, и мне когда пригодится.

      Виржини. А ну-ка прочти.

      Тереза. «Ангел мой…»

      Виржини. Поди ж ты – «ангел»!

      Тереза. Ох, как обнимут вас да как скажут: «Ангел мой», – вот приятно!.. «Ангел мой, да, я люблю вас; но любите ли вы меня, можете ли любить такое обездоленное существо, как я? Вы полюбили бы меня, если бы знали, сколько любви таится в душе отверженного до сей поры юноши, для коего любовь – единственное его достояние. Вчера я прочел на вашем челе лучезарную надежду: я поверил в грядущее счастье; мои сомнения вы превратили в уверенность, мою слабость – в силу – словом, взоры ваши излечили меня от недуга сомнений!..»

      Виржини. Прямо в голове путается, ничего и не поймешь. Да разве влюбленные так мямлят. Влюбленный без обиняков выражается. Вот, скажем, я получила письмецо от одного красавчика; должно быть, он студент из Латинского квартала. Тут таинственности никакой нет, все ясно, так что и обидеться нельзя. Я его наизусть выучила: «Очаровательница! (Это почище вашего «ангела»!) Очаровательница! Не откажите мне в свидании, заклинаю вас! Любой на моем месте написал бы, что ему нужно сказать вам тысячу разных разностей. Я же скажу лишь одно, зато скажу тысячу раз, если вы только не остановите меня на первом же разе». И подписано! «Ипполит».

      Жюстен. Ну, и что же он говорил? Остановили вы его?

      Виржини. Да я его больше и не видела. Он меня поджидал в «Хижине»[3], узнал, кто я такая, и, дурак эдакий, посовестился моего хвартука.

      Жюстен.

3

«Хижина» – зал для публичных балов в Париже и сад при нем.