Миссис Хемингуэй. Наоми Вуд

он.

      – Смотри, светлые полоски от лямок. Отличный у тебя загар.

      – У тебя тоже.

      – Да уж, красная, как гнилая помидорина. Вот бы мне иметь не такую светлую кожу, а бронзовую, как у тебя, Несто.

      – Давно ты меня так не называла.

      Надавив пальцем себе на предплечье, Хэдли некоторое время с интересом наблюдает, как кожа сперва белеет, а потом краснеет. И вновь как наяву: Файф и Эрнест стоят рядом на понтоне и смотрят на нее – снисходительно и словно бы угрожающе. Картина настолько живая, что у Хэдли моментально портится настроение.

      Эрнест вновь перекатывается к ней, подминает под себя. Принимается страстно ее целовать, но Хэдли все никак не удается выкинуть из головы того Эрнеста, с понтона, за спиной которого маячила худющая, как щепка, Файф. Хэдли так и видит, как ее муж сдается, как они целуются на деревянном настиле или трахаются под деревьями, пока она ест в одиночестве свой обед и в который раз казнит себя за пропажу злосчастного саквояжа. Нет.

      Хэдли вырывается из-под него.

      – Ну что ты, Хэш!

      Сейчас он выглядит в точности на свои двадцать семь.

      – Нет, Несто. Ты не можешь обладать нами обеими сразу.

      Некоторое время они молча лежат бок о бок, в тишине, такой звенящей, какая бывает лишь после выстрела. Впервые после того разговора в Париже она высказалась напрямую.

      Хэдли подходит к зеркалу и, усевшись за туалетный столик, резкими движениями расчесывает волосы. Если бы Эрнест не был иногда таким мальчишкой, если бы только мог осознать, что делает! Он смотрит на нее из зеркала, недоверчиво и чуть укоризненно, словно она сказала ему что-то донельзя пошлое и занудное.

      – Кажется, ты ничего не предпринял в связи с этой… ситуацией. Извини, что упоминаю об этом. Но я должна.

      – Почему?

      – Потому что так больше не может продолжаться.

      – Это не я ее сюда пригласил!

      – Даже не напоминай!

      Еще несколько взмахов щеткой, щетинки впиваются в кожу.

      – Не знаю, зачем ты притащила ее сюда. Я бы.

      Внизу хлопает дверь. Голос Файф, певучий и небрежный, доносится с лестницы:

      – Ребята!

      Хэдли откладывает щетку, ощутив, что левое веко задергалось, а следом и правое. Боже, дай мне передышку!

      – Вы там? – Голос его любовницы все ближе.

      Хэдли, приоткрыв дверь, крикнула через занавеску:

      – Мы наверху!

      – Может, в бридж?

      И, сама не зная почему, Хэдли так же громко ответила:

      – Через пять минут спустимся!

      – Ты что? – Эрнест словно не верит своим ушам.

      – Мы, – Хэдли натягивает платье, – просто сыграем пару партий в бридж. А о наших делах поговорим позже.

      Файф уже тасует карты – опрятная маленькая головка на фоне цветущих роз в саду. В губах зажата сигарета – как можно курить в такую жару? На Файф шорты и матросская рубаха. Весьма практичная форма одежды для Антиба. Загорелые худые ноги, на волосах – следы расчески.

      – Хорошо поплавала? – спрашивает Хэдли.

      – Отлично. Хотя сегодня все-таки