Самая страшная книга 2016 (сборник). Александр Матюхин

бога снимут шкуру и унесут ее в земляную пещеру. Отрезанную голову выварят, обольют смолой и поставят на срезанный пень, прилепив сверху инао. Солнце все так же будет вставать утром, а вечером – укатываться за горизонт, будто бы и не было никогда Андрейкиного папы. А самого мальчика посадят на вечернюю электричку.

      Таким он и приедет в город – лепечущим страшные истории, в которые никто не поверит.

      Если только… если только…

      Андрейка разобрал слова, которые нашептывала ему инао.

      Он приедет в город, украдет из маминого кошелька деньги, купит себе теплую одежду и нож, а остальное отдаст любому человеку, который согласится увезти его на машине в лес. Здесь ему нечего бояться, потому что его будет ждать отец.

      Если правильно загадать желание – оно обязательно исполнится. Не сегодня, так завтра. Лишь бы его услышал лес.

      Лишь бы его услышала длака.

      Пальцы деда Гриши отпустили тетиву.

* * *

      Кровь смешивалась с водой, текла в раковину и исчезала в стоящем под умывальником эмалированном ведре.

      Стучащие в зале ходики показывали двенадцать ночи.

      Пару часов назад наконец-то перестал падать снег, а дед Гриша оставил на пне перед земляной пещерой голову своего сына.

      – Едва управились, – сказал он, повернувшись к сидящей на стуле бабе Гале. Ее глаза смотрели в пол, все еще неготовые простить ему Андрейкин мизинец.

      Подзор с лосиными рогами лежал там же, где и был оставлен.

      – Андрейку на поезд посадили, тоже все хорошо. Наши передадут, что с ножом заигрался. А Игоряша в лесу заблудился.

      Он подошел ближе и положил руку старухе на плечо:

      – Ну не надо, Галя. Ты же знаешь – нельзя по-другому. Убивает своя плоть и кровь. Всегда так было.

      – Было… – глухо повторила баба Галя. – Только кому оно сейчас надо.

      Дед Гриша вздохнул, присел на соседний стул и взял ее за руку.

      Тяжело.

      Понятно, что тяжело. И ему тоже. Но есть правильные тропинки и неправильные. И за проступки сына должен отвечать либо отец, либо внук.

      Лучше уж это ляжет на его плечи. Сломаются – так и черт с ними, и так немало пожили.

      Внезапно в дверь постучали.

      – Кто это в такой поздний час? К тебе, Гриша? – Баба Галя тревожно посмотрела в прихожую.

      Из сенков послышалось шелестящее дыхание, складывающееся в едва разборчивые слова:

      Скрипи, нога, скрипи, липовая!

      И вода-то спит, и земля-то спит.

      И по селам спят, и по деревням спят.

      Только мать с отцом глаза не сомкнут.

      Не спится им на моей ноге.

      Дед Гриша бросился к кровати и откинул в сторону подушку.

      Под ней лежала отрезанная медвежья лапа.

      Шерсть на ней покачивалась из стороны в сторону.

      Живая.

      – Ну, друг, приду-у-умал… – улыбнулся дед. – Стало быть, теперь завсегда снег будет падать вверх. Что ж, будь по-твоему. Эй, сынка, – крикнул