Ассоциированный сверх-адаптивный интеллект. Александр Лазаревич Катков

познания объемной реальности, т. е. архетипом логоса.

      Ниже приводится фрагмент эпистемологического анализа (со встроенной сюда методологий культурно-исторической реконструкции и психотехнического анализа) сложной истории становления, конфронтации и стагнации рассматриваемых архетипов познания, углубленное понимание которой предоставляет шанс для искомых эпистемологических прорывов.

      Первородный гностический опыт

      Итак, нам предстоит реконструировать первооснову духовного бытия человека на заре цивилизационных процессов и понять, какие метаморфозы гностического способа постижения реальности привели, в итоге, в его стагнации и почти полному прерыванию.

      Мы, во-первых, отмечаем поразительное единодушие исследователей всех этих вопросов в отношении тезиса того, что идея одухотворенной психической реальности возникла в ответ на ресурсный запрос человека «стоящего перед лицом хаотического, часто зловещего потока явлений, возникающих и исчезающих случайно и бессмысленно» (М. Элиаде, цит. по изд. 2012). Но далее выдающийся исследователь истории религиозных идей Мирча Элиаде высказывается следующим образом: «Трудно представить, как бы мог действовать человеческий разум без убеждения, что в мире есть нечто бесспорно настоящее». То есть, надо было как-то объяснять этот мир с тем, чтобы избавиться от состояния гнетущей неопределенности и, попутно, приобрести некие несущие смыслы бытия в этом суровом и непредсказуемом мире. Но не только. Речь здесь идет еще и о совершенно особенных, привнесенных качественных характеристиках жизни архаического человека: «Осознание же настоящего и полного смысла мира тесно связано с открытием священного. Через опыт священного (т. е. через первичный гностический опыт – авт.) человеческий разум постигает разницу между тем, что проявляется как настоящее, мощное, обильное и имеющее смысл, и тем, что лишено этих качеств… На самых архаических уровнях культуры жить, как подобает человеку, – само по себе есть священное действие» (М. Элиаде, 2012).

      Отсюда, собственно, и выводится позднейшая метафора этого одухотворенного мира – как особого пространства, где человек жил с ощущением цельности, целостности и подлинности бытия, или рая, которое было утеряно с началом вхождения в следующую эпистемологическую эпоху.

      Мы, тем не менее, считаем, что не только и не столько поиски несущих смыслов пере лицом опасности и неопределенности дольнего мира способствовали открытию потрясающего горнего плана объемной реальности, сколько еще незамутненный в те далекие времена убогими когнитивными схемами источник подлинного гнозиса, представленный – с позиции авангардных наук о психике – феноменальной способностью психического к особого рода активности, осуществляемой в режиме темпоральной пластики, или же супер-ресурсным потенциалом психического.

      В таком