Когда искушение становится работой. Ксения Назаренко

сразу подумалось, что он что-то скрывает и я решила, что вот, сказка закончилась и он просто хочет расстаться. Мой разум захлестнула тысяча вопросов и омыло жутким чувством стыда и вины.

      – Почему ты просто не скажешь мне правду? – зло спросила я, стоя в гостиной его строгого дома.

      – О какой правде идет речь? – спокойно уточнил Олег, откладывая телефон и вставая с дивана.

      Я нервно разгладила невидимые складки на вязаном платье.

      – Не знаю, о том, что ты влюблен в другую?! – вспылила я. – О том, что твоя мать настолько против этих отношений? Что я твое прикрытие? Что тебе стало скучно? – Я всплеснула руками. – Да хоть какую-то правду!

      Олег одарил меня улыбкой.

      Его взгляд озорно просиял, как бывало в минуты заключения выигрышной сделки.

      – Абсурд, – сказал он и проведя рукой по лицу вновь взглянул на меня с улыбкой. -С чего ты разбрасываешься такими обвинениями?

      Я стиснула зубы, отчаянно желая узнать истину. Может Олег и не спал с другими, но он точно что-то скрывал.

      – Ты ведешь себя странно последние несколько недель, – сказала я. – Вечно злишься, избегаешь меня, а когда мы проводим время вместе, то ведешь себя как мудак. Срываешься на меня по пустякам. Стоит ли вспоминать, что сегодня ты кричал из-за чертовых цветов, которые я забыла поставить в вазу?!

      Под моим напором парень сделался серьёзным. Насупил брови и взглянул на меня по-настоящему. Казалось, Олег и вправду услышал меня, но потом все исчезло. На его лице вновь появилась улыбка и он, раскинув руки для объятий двинулся на меня.

      Я запротестовала и вырвалась.

      – Аня, ты просто выдумываешь, – заявил он, когда я отскочила от него к дальней стене. -Какие измены? Что за бред? А нервный я из-за работы. Сама видишь какой там бардак. Мы второй месяц не можем нормально закрыть.

      – Так дело в работе? – фыркнула я. – Ты же врешь мне глядя в глаза.

      Сложив руки на груди, я усмехнулась. Взглянула в серые глаза человека, в которого, как мне казалось, влюбилась. Напоролась на бесконечные, острые иглы его сознания.

      Олег тяжело вздохнул. В холодном свете ламп он выглядел усталым и бледным. Я вновь почувствовала себя виноватой. Но теперь во мне зрело чувство другого рода. Вина смешалась с предательством, с обидой. Я испытывала что-то сродни тому, что чувствует палач, исполняя приговор. Ему жаль, что осужденный погибнет, но он знает, что тот сотворил и понимает – приговор заслуженный.

      – Либо ты мне скажешь правду, либо я ухожу, – вздохнула я. – Мне не интересно строить отношения с лжецами, и я не позволю себя использовать.

      Я видела, что Олег колебался. Долго смотрел на меня, казалось, ничего не видящими глазами. Потом что-то треснуло. Раскололось. Его взгляд переменился, и он спросил:

      – Ты же знаешь церковь на окраине? Из серого кирпича. Ту, где мы делали проект по реконструкции. – Я кивнула. – А слышала о ней что-то выходящее за рамки проекта?

      Я покопалась в памяти. Что-же