Оскар. Евгений Толкачев

отца не позвала.

      И Коля, бросив воображаемый автомат-палку, обреченно плелся домой, где его ждали мытье рук и шеи, ненавистный ужин, а на десерт – журнал «Веселые картинки». В общем, тоска смертная.

      Оскару ни разу не пришлось сказать: мой папа самый сильный или самый умный, или самый лучший. Он молчал и слушал, как этим хвастались другие мальчишки. Он молчал, но уже с ужасом смотрел, как те же мальчишки топили в пожарной бочке кошку, привязав к ее шее кирпич. Смотрел, как они облили керосином двух белых мышей и подожгли, которые, горя, еще бегали словно метеоры, – ему казалось, что если сейчас – вот сейчас – не помочь, не пресечь чужой муки, то сам задохнется, умрет, не выдержит сердце – но, он молчал.

      Для маленьких извергов это было любопытством, остроумными забавами, для Оскара – кошмарами, которые с тех пор толпились на задворках памяти, выпучив глаза, воняя паленой шерстью и скуля тихими скорбными голосами.

      Когда двор пустел, Оскар любил смотреть на одинокое дерево, что росло на другой стороне улицы.

      Особенно занимало ребенка, если ветер раскачивал ветви и шевелил листья; казалось, они рассказывали что-то. Небо плыло в вышине, солнце грело лицо, и Оскар c доверчивой нежностью чувствовал, не зная как, но чувствовал, что понимает этот ласковый шепот, черпает что-то хорошее и мудрое, созревшее в синем воздухе.

      Ему нравилось стоять, прислонившись спиной к теплому стволу и наблюдать, как заканчивается день.

      В одно ветреное и пасмурное утро в траве под деревом он нашел хрустящую трехрублевку. То было крупное, даже трагическое событие в его жизни. Оскар схватил бумажку и помчался домой, трепеща от возбуждения.

      – Мама, смотри, что я нашел! – едва она открыла дверь, сообщил взволнованным, почти срывающимся на крик голоском Оскар и протянул зеленую купюру. Трешка еще пахла типографской краской.

      Мама затянулась папиросой, прищурив глаз от поднимающегося вверх дыма, повернулась уйти, но, заметив «трояк», остановилась.

      – О! Где взял?

      – Нашел в траве, – с горячим приливом гордости сообщил Оскар.

      – Молодец. Давай сюда, – мама положила деньги в карман короткого цветного халатика и заметно оживилась. – Я как раз в магазин собиралась.

      – Мамочка, пожалуйста, купишь немного конфеточек? – с надеждой попросил Оскар. Он изголодался по конфетам, которые доставались ему по особо торжественным случаям, и его мучила тоска по сладкому.

      – Куплю-куплю, только не ной.

      Мама обулась, набросила поверх халатика болоньевый плащ, задержалась на секунду, послала сыну воздушный поцелуй.

      Как ветер качнулась дверь, в пустой тишине коридора щелчок дверной собачки прозвучал, словно выстрел из пистолета, хрустнул ключ в замке. Оскар услышал удаляющийся цокот каблуков, эхом прыгающий по цементным ступеням.

      Первый час прошел в лихорадочном ожидании. Оскар гадал: что за сорт принесет из магазина мама – «Кара-Кум», «Мишку на Севере» или «Белочку»? Он так размечтался, в мыслях