Ожившая надежда. Федор Конев

от раны, – пока дойдет до сердца! – но Анна приняла весть внешне спокойно. Внутри только все застыло, замерло.

      – На ней? – как само собой разумеющееся спросила она.

      – Да.

      Они знали, о ком говорят.

      – Поздравляю, – все еще находясь в странном покое, проговорила Анна.

      – Не поздравляй, – сказал Арсений. – Я обязан жениться. – И второй раз повторил: – Так надо.

      – Ну, хорошо, – смиренно согласилась. – Не буду поздравлять.

      И даже на горькую шутку ее хватило:

      – Пригласишь на свадьбу?

      – Какая свадьба! О чем ты?

      Он поднялся.

      – Уже ничего не изменить, Анна. Прощай!

      И эти слова – «ничего не изменить» – будто ударили по нервам, как по струнам. И Анна закричала бы, забилась бы в истерике, накинулась бы на Арсения с кулаками, но последней силой воли заставила себя встать и пойти.

      Василий не слышал, о чем они говорили, но как только Анна стала уходить, подбежал к мрачному Корнееву. Ванеева уходила к дому старинного облика, но возле высокого крыльца с колоннами круто свернула в сторону и побежала вглубь парка между высоченными тополями, с которых обильно облетал пух, заполняя пространство белой пеленой, словно крупными ватными хлопьями шел снег. Какой-то разговор произошел между Анной и Арсением за то время, пока Василий стоял за воротами. И любопытно было Василию, о чем, потому он хотел спросить приятеля, но слова застряли во рту, язык ослушался. На Василия смотрели застывшие глаза Арсения, будто прихваченные прозрачным ледком, как по осени лужицы.

      – Не бросай ее, – сказал Арсений, повернулся и пошел твердым шагом к воротам, прямо держа спину.

      Поместье когда-то поставили на высоком берегу реки. Анна замерла на краю кручи. Она испугалась, прямо всем телом сотряслась, когда он подошел и дотронулся до плеча. Она даже не сразу признала Василия, словно находилась в беспамятстве. Потом уже ухватилась за его руку и стала просить, чтобы отвез ее домой, только скорей, немедленно, не мешкая. Он обнял ее за плечи и повел к улице, что шумела рядом. Она все торопила его. В такси Анна сидела на заднем сиденье, прикрыв глаза, молчаливая и бледная. По лестнице поднималась на третий этаж, спеша и спотыкаясь. В прихожей бросила Василию:

      – Уходи, прошу…

      И поспешила в кухню. Она что-то там явно искала, было слышно, потом притихла. И что-то ж толкнуло Василия, он подошел к кухонной двери и увидел Анну у окна на табурете. Она держала на ладони полную горсть таблеток и тянулась к стакану с водой, что стоял на столе. Василий бросился к ней, таблетки посыпались на пол, стакан с водой тоже упал, Анна в каком-то ужасе вскочила. Может быть, только в этот миг осознала, что могло случиться непоправимое. Она метнулась к Василию, буквально упала в его объятия, от неожиданности он не устоял на месте, пошатнулся и не удержался на ногах. Они повалились на пол, Василий уберег ее от удара, упав на спину. Она была как в бреду, как в горячке и жалобно повторяла, будто скулила от боли: «Бросил, бросил, бросил…» А он почувствовал ее тугое