Российский колокол № 3 (45) 2024. Литературно-художественный журнал

не пойду. Узнала?

      Мать вздохнула, как будто набираясь храбрости:

      – Оля разбилась. Неудачный прыжок с парашютом.

      – Значит, всё же прыгнула. – Почему-то стало обидно. – Не знаешь, она одна была?

      – Что?

      – Ничего. Жалко.

      – Жалко. Может, врача вызвать?

      – Я зайду в кафе, выпью воды. Пройдёт. Спасибо, мам.

      – Я люблю тебя, сынок!

      – Я тебя тоже. А ты как?

      Мать удивилась, забормотала что-то невнятное, и Евген понял, что раньше никогда ни о чём не спрашивал.

      Почему?

      После отбоя долго смотрел на список входящих: ему звонила только мама. Он не звонил никому.

      В кафе не было ни единого посетителя.

      – Ваш столик свободен, – дежурно улыбнулся администратор.

      – Вам как всегда? – Официантка возникла словно из-под земли.

      – Бутылку воды.

      Через минуту принесли поднос. Приборы, тарелки, хлеб – всё, кроме заказанного.

      Евген крикнул несколько раз, никто не отозвался.

      От злости он перевернул столик, еда разлетелась, зазвенели осколки.

      – Я вам устрою дестрой, блин!

      Оля Пялкина умерла.

      – До свидания! Приходите ещё! – попрощался администратор, словно не заметивший беспорядка.

      Евген сплюнул и показал фак.

* * *

      Олимпийская аллея манила зелёной тенью листьев и тишиной. Раньше они катались на велосипедах вчетвером – теперь гуляли вдвоём.

      Отец приехал раньше и что-то покупал в ларьке, стилизованном под деревенскую избушку. Олег усмехнулся: мороженое, конечно. Себе – ванильное, ему – шоколадное.

      Клубничное и крем-брюле теперь покупать некому.

      – Держи, пока не растаяло!

      – Привет, пап!

      Они обнялись.

      – Ешь в бумажке, а то накапает!

      – Хорошо. – Улыбка устроилась на губах и никуда не собиралась уходить.

      Пока папа рядом.

      – Как дела?

      – Плохо выглядишь, сынок. – Отец нахмурился. – Тебе бы проверить сердце: бледный, под глазами мешки.

      – Давай посидим?

      – А я и говорю: одышка!

      – Просто лавочка удобная, со спинкой. Мы в универе тут физру прогуливали.

      – И мы, – отец понимающе кивнул. – Если срезать – выйдешь к «Лопуху». Раньше пиво только там продавали. Весь пед[2] после пар бегал. Ты застал?

      – Конечно! Только почему «Лопух»? Кафе «Ландыш» же.

      – Кто знает?

      – Вкусное мороженое! Спасибо!

      Олег хотел вытереть руки о джинсы, отец увидел – сунул платок:

      – О себя не вытирают!

      – Я помню.

      Рябая птичка возилась в ветках клёна, деловито чирикала. Вниз летели мелкие ветки и листья.

      – Пап, у меня получилось.

      Олег почувствовал, как кровь застучала в висках и вспотели ладони.

      Отец развернулся, посмотрел внимательно, а в глазах заплясал вопрос. Под седой щёточкой волос выступили капельки. «А он ведь постарел!» – как будто впервые Олег заметил глубокие морщины, крупные поры-кратеры, раздавшийся нос.

      – Что получилось? – Голос дал петуха.

      – Я

2

Педагогический институт. – Прим. автора.