Овечки в тепле. Анке Штеллинг

а здесь вокруг заведутся черви. Ты думаешь, мне это будет приятно?»

      Ребёнок (вяло): «Да».

      Мать: «Ага! Я тут целый день прибираю за вами и порчу вам всё удовольствие, как будто мне это приятно!»

      Ребёнок: «Нет».

      Мать: «Мне тоже нет. Нисколько не приятно постоянно говорить одно и то же! Прекращай, убери, накрой на стол, почисти зубы! Может, ты когда-нибудь начнёшь всё делать сам? Вот чего ты ревёшь?»

      Ребёнок: «Потому что ты кричишь на меня!»

      Мать: «Но почему я кричу на тебя?»

      Ребёнок: «А почему я должен среди дня чистить зубы?»

      Почему-то эта сцена не вписывается в череду картинок, которые открываются у меня в голове на ключевое слово «семья», но я и не могу утверждать, что ничего не знала об этом, в конце концов я сама росла в семье, и это тоже определённо было не так, как у Бритты и Инги из Бюллербю.

      Я была ребёнком, а не матерью.

      В этом и состоит весь секрет?

      В четверых детях хорошо то, что, как правило, хотя бы один из них кажется с виду счастливым и довольным. При этом опять же возникает вопрос, настоящее ли это довольство или вынужденное, ради поддержания системы. И довольный ребёнок в реальности страдает больше всех, неосознанно, под грузом обязанности сглаживать все неровности. И выносит из этого ужасные долгодействующие травмы.

      Держать под контролем баланс чувств шестерых человек одновременно невозможно. И тем не менее это моё страстное желание.

      Но хотя бы Свен понимает меня. Настолько хорошо, что может объяснить мне, почему это не срабатывает.

      Мать ребёнку: «Ты ещё должен написать сочинение в форме письма подруге, как прошёл твой год, завтра уже сдавать».

      Ребёнок: «Не буду, не хочу».

      Мать: «Это не вопрос желания, это школьное задание».

      Ребёнок: «И что? Дурацкое задание».

      Мать: «Если ты его не выполнишь, у тебя будут неприятности. Поверь мне, я в этом разбираюсь. Лучше быстро сделать и так же быстро забыть. Просто сделай вид, что тебе это нипочём».

      Ребёнок (после короткой паузы): «Я с тобой больше не разговариваю».

      Мать: «А при чём здесь я? Не я же придумала это задание! Допустим, я напоминаю тебе, что ты должен это сделать. Но только потому, что я уже знаю по опыту, чем это может кончиться. У тебя есть другая возможность: ты пишешь, что находишь это задание дурацким».

      Ребёнок: «Я так и должен написать: дурацкое ваше задание?»

      Мать: «Ну, по крайней мере это будет честно. Ты пишешь настоящее письмо одного человека другому. От Кирана – подруге Керстин!»

      Киран: «Я больше с тобой не разговариваю».

      Я: «Почему? Я же пытаюсь тебе помочь!»

      Киран поджимает губы. На глаза навёртываются слёзы, но ему удаётся удержать их на веках и не выпустить на щёки. Губы побелели.

      Я: «Ну что такое? Что я тебе такого сделала? Свен, ну что ты на это скажешь?»

      Свен: «Нет уж, фигушки, чтоб я в это вмешивался».

      Я: «Ну прекрасно. Оставляешь меня один на один с этим».

      Свен вздыхает: «Уж извините».

      Я: «За что извините?»

      Свен: «За то, что у вас такая проблема».

      Я: «У меня нет никакой проблемы!»

      Свен: