До последнего вздоха. Борис Могилевский

не усну сегодня рано,

      Я буду думать о тебе.

      Я буду о тебе мечтать,

      Я стану на тебя молиться,

      Хотел бы я стаканом стать,

      Чтоб до краев тобой налиться.

      Но ты как море пред грозою —

      Отлив, прилив, то вновь отлив,

      Ласкаешь тихой бирюзою,

      Как будто я всерьез красив.

      То, вдруг, откатишься куда то,

      Бушует ветер, сед и сед,

      А может статься без возврата,

      Поверь, неотразимых нет.

      И все же прямо, без обмана,

      Скажу как будто бы судьбе:

      Я не усну сегодня рано,

      Я буду думать о тебе…

      Зачем мы пишем?

      Д. Б-ну

      Это стало привычной болью,

      Как привычен для волн причал.

      Для меня же трижды, тем более,

      Ведь сначала я жить не начал.

      Зуб больной так порою ноет,

      Что, казалось бы, взвыл в ночи.

      А что мне сдержать её стоит,

      Ведь это же боль души…

      И все же чем сумерки гуще,

      Тем ярче мне светит муза.

      Я будто бы в космос запущен,

      И сам для себя обуза.

      Меня вдохновит – чирикну,

      Но в газету не мчусь спозаранку.

      Ну кто я? Попробуй вникни,

      Иль вывернуться наизнанку?

      «Дождь нахально на Землю улегся…»

      Дождь нахально на Землю улегся,

      Оплевал тротуаров строгость,

      До того он, бесстыжий, увлекся,

      Что кричит, ты не смей меня трогать!

      А Земля под ним, бедная, корчится,

      И устала уже, и вспотела.

      Ей, Земле, дождя очень хочется,

      Но так долго ведь тоже не дело.

      «Вечер был, как и сотни других…»

      Вечер был, как и сотни других,

      Зарницы в небе, и отдаленный гром,

      А окна вдали – словно лики святых,

      И я – словно маленький гном.

      Стою себе, говорю с собой,

      А ночь – словно черная магия,

      И все оттого, что сейчас голубой

      С искринкой напился браги я.

      Каждому в жизни свое дано,

      Глаза голубые, перо иль лопата,

      А мне – даже чудно, но это вино

      И рой в голове идеалов лохматых.

      «Конопатое небо улыбаться перестало…»

      Т.Р

      Конопатое небо улыбаться перестало,

      Насупилось, как обидчивая девчонка.

      Я тихо стоял, а ты быстро шагала,

      Шагала вперед, величаво и тонко.

      А вечер причесывал крыши домов,

      Чтоб тучам спалось на них мягко и сладко.

      Нет, я не ревную, ведь я не таков,

      И вслед ей лишь только смотрю украдкой.

      «Я не знаю, честно иль нечестно…»

      Т.Р.

      Я не знаю, честно иль нечестно,

      Посудите сами, если можно,

      Полюбил чужую я невесту,

      Грустно мне и оттого тревожно.

      Я теперь между двумя огнями:

      Любишь, а сознаться не посмеешь,

      Залегла любовь в душе как камень,

      Так и ходишь, как уже сумеешь.

      А