Постоянство хищника. Максим Шаттам

неуверенности в себе. Хватит ли ей квалификации для этой работы? Без ученой степени по психологии? У нее только самостоятельно усвоенная теория и полевая практика…

      Просто чувства? Неужели единственное, в чем я сильна, – это пережевывание собственных эмоций?

      Неправда! Это больше неправда.

      Торранс почувствовала, что Людивине стало не по себе, и пришла ей на помощь:

      – Я начну. Символичность места захоронения. Он не заманивал их сюда. Вряд ли стольких женщин можно было уговорить, значит он решил являться сюда со своими жертвами, возможно уже мертвыми. Это место не случайное, а выбранное. Убийца с такой мощной мотивацией и фантазиями не приходит куда попало, чтобы убить или хотя бы выбросить тело жертвы. Уж точно не семнадцать раз. Это место – его владение. Оно что-то символизирует.

      – Да, и он сделал его сакральным, присвоил, сначала нарисовав, а потом стерев кресты. И мы можем отбросить «практический» аспект, его попросту нет. Место недостаточно глухое, очень неудобное в плане доступности…

      Торранс наставила на Людивину палец, как будто хотела сказать: «Ты права».

      – Значит, яма важна сама по себе. Почему? Попасть в нее сложно, пришлось искать способ спускаться.

      – Место уединенное, но было бы разумнее углубиться в лес – меньше риска нежелательных встреч.

      Торранс кивнула:

      – Мы возвращаемся к тому же выводу: выбор был осознанный. Он нуждался именно в этом месте. Оно для него ценно.

      – То есть он знал шахту, потому что либо жил поблизости, либо работал там.

      – Что символически может означать такое место захоронения? – продолжила Торранс.

      Людивина увлеклась игрой: ее сомнения рассеялись, когда она погрузилась в мир, созданный интуицией и опытом.

      – Под землей, в темноте, вдали от общества… – перечисляла она.

      Торранс обвела указательным пальцем отвалы и шахту:

      – В земле. Матрица мира. Теплая полость, источник жизни, питающее чрево… Понимаете, о чем я?

      – Чрево матери? Вот так сразу?

      – А почему нет? Я сказала: выкладываем все, что приходит в голову, любые идеи. Есть то, чего убийца хотел, и то, что велело ему подсознание, исток его фантазий, хотя он этого и не понимал.

      – Он помещает жертвы в материнское чрево? Вполне вероятно, у большинства серийных убийц серьезные проблемы с матерью. Но как это поможет нам?

      – Он пытался что-то сделать через этих девушек. С матерью или с тем, что пережил с ней?

      Торранс поморщилась, не слишком убежденная в своих словах.

      – Довольно противоречиво, – подхватила Людивина. – Судя по всему, он их насиловал, но потом помещал в этакое продолжение матки? Чтобы защитить? Из чувства вины?

      Черные глаза Люси Торранс взглянули на Людивину в упор и вдруг сверкнули с пугающей решимостью.

      – Нужно поставить себя на его место, – заявила она. – Повторить маршрут. Как думаете, когда он приходил сюда?

      – Убил семнадцать человек и не попался, значит был осторожен. Чтобы не рисковать, приходил