Испытай всякое. Эрл Стенли Гарднер

И вы принялись болтать с ней о ее работе, о ее амбициях и о ее внешнем виде и высказались, что ей следовало бы сниматься в кино. А затем упомянули о ее походке.

      – Да, да, да, – вырвалось у него. – Откуда вы об этом узнали, мистер Лэм?

      – Вы сами дали мне эту ниточку, – ответил я.

      – Ну, в общем-то все так и было, и выяснилось, что она ничего не ест до тех пор, пока не уйдет с работы.

      – В котором же часу она заканчивает?

      – В одиннадцать часов вечера. Она слегка закусывает в полдень, а по окончании работы старается наверстать упущенное.

      – Поэтому-то вы и пригласили ее поесть с вами после одиннадцати.

      – Да.

      – И куда же вы поехали?

      – В какой-то известный ей венгерский ресторан, славящийся своими гуляшами.

      – Выходит, ее знали в том ресторане?

      – Да.

      – А вас?

      – Нет.

      – Бывали ли вы там раньше?

      – Никогда.

      – Потом вы хотели отвезти ее домой.

      – У нее была собственная машина.

      – Вы так и ездили на двух машинах?

      – Нет, я отвез ее в ресторан, а потом повез обратно… вернее, я поехал на автостоянку около коктейль-бара, где у нее стояла машина… ну, и поколесил малость. Мы поднялись по Малхолленд-Драйв, откуда можно полюбоваться огнями ночного города. Там я остановил машину и… ну, я обвил ее рукой, а она прильнула ко мне, потом после очередного комплимента повернула ко мне зардевшееся лицо… ну, и я поцеловал ее. Это было вполне естественно.

      – А что дальше?

      – Дальше был небольшой перерыв, затем мы снова поцеловались и занялись этим всерьез, вот тогда я понял, что сдерживать себя больше не могу… Тут она заговорила о мотеле «Постоялый дворик», о том, какое это замечательное заведение и совсем недалеко, поэтому я, недолго думая, поехал туда… а она, когда я остановился возле мотеля, приняла это как должное, и… тут я понял, что отступать уже некуда и надо идти до конца.

      – Вы зарегистрировались?

      – Она взяла все на себя! Сказала, что сама пойдет к портье, если я дам ей денег заплатить за номер.

      – И при этом нисколько не протестовала, хотя бы для виду, против того, чтобы зарегистрироваться как муж и жена?

      – Нет. Видите ли, к этому времени мы… ну, настолько стремились друг к другу, что ни о чем остальном не думали. Она поспешила в мотель и…

      – Дали вы ей деньги?

      – Да.

      – Какую сумму?

      – Двадцать долларов.

      – А сколько стоил номер? – спросил я.

      – Тринадцать долларов.

      – И она вернула вам семь долларов сдачи.

      – А как же, конечно! Бог свидетель, мистер Лэм, как бы хотелось, чтобы вы поверили мне наконец. Не могло быть и речи о каких-то меркантильных интересах. Поверьте, нам и в голову подобное не приходило.

      – Прежде чем поверить, мне надо выяснить все до конца, – пояснил я. – Ну, а дальше?

      – А что, сам не можешь догадаться? – подковырнула Берта.

      – Затем, – ответил Аллен, – она вернулась и сообщила, что сказала портье, что вместе с мужем едет из Сан-Франциско, что оба ужасно устали и не прочь передохнуть в хорошей, спокойной