Фронтовой дневник (1942–1945). Василий Цымбал

силы двинуты на правый фланг – на Киевскую, Варениковскую, Темрюк. Наша армия на левом фланге (Новороссийское направление) выполняет роль сковывающей группы. Говорят, что и здесь занято не то 5, не то 7 населенных пунктов.

      Ведут много обросших, черных и грязных пленных – волосатых фрицев и цыганообразных румын. Ночью румыны охотно сдаются в плен целыми группами.

      С полчаса наблюдал за пленными. Здесь рядом с нами их временный ночлег. Их здесь человек 150. Еще ведут 1500 человек. Румыны отдельно расположились, немцы отдельно. Есть французы, поляки, венгры. Все или очень молодые – безусые юноши, или очень старые. Я беседовал с переводчиком Граймером, который допрашивает пленных. Почти все они попали на фронт по тотальной мобилизации. Это или учащиеся, или квалифицированные рабочие и служащие, ранее пользовавшиеся бронью.

      Как они попали в плен?

      «Огонь русской артиллерии был так страшен, что мы не могли поднять головы, и русские солдаты забрали нас, как цыплят» – вот что обычно отвечают пленные. И не удивительно. А что творила авиация?

      Пленные поснимали рубахи и в подтяжках на голом теле лежат и загорают. Они рады, что уже отвоевались. Обмундированы все хорошо. Румыны в другом обмундировании, чем немцы. Брюки у всех из хорошего сукна. Мундиры тоже.

      «Хорошего отца мало любить. Его надо уважать и побаиваться» (Б. Галин).

      «Управлять – значит предвидеть».

      «Если для тебя человек дешев и безразличен, трудно ради него жертвовать жизнью».

      28 мая 1943 г.

      Я уже давно нашел целое поле стелющейся розы. Всякий раз, проходя за завтраком или обедом на кухню, я заворачивал на это поле посмотреть, не расцвели ли они. Наблюдал, как набухают бутоны, как увеличиваются в объеме. Сегодня множество роз расцвело. Замечательный ковер из роз. Я нарвал огромный букет и поставил его в банке из-под консервов на столе в неприветливом блиндаже. Он как-то посветлел и наполнился своеобразным, тонким и нежным запахом. Это навело меня на воспоминания о молодости, о довоенной жизни, о близких моему сердцу. Я всегда любил цветы. И теперь радуюсь, что у меня есть прекрасный букет. Это порождает особое впечатление и настроение: война, смерть, израненная земля, подземные норы – блиндажи и ходы сообщения – суровая обстановка войны и розы. Смерть и розы. Это как у Горького: «Девушка и смерть»139.

      Серое утро. Солнце скрыто тучами. На горизонте артиллерийский грохот, от которого болезненно дрожат в ушах барабанные перепонки. Известий с фронта о победах наших войск не слышал. Судя по беспрерывной артиллерийской обработке, противник по-прежнему упорно сопротивляется и предпочитает умереть, чем сдать этот важный участок фронта. Пленные говорят, что офицеры им заявили: сдать этот участок – значит сдать Крым.

      Сегодня майор и капитан, для кого я непосредственно работаю, куда-то уехали. Я подогнал всю очередную работу.

      Как-то нездоровится и болит голова. Часа два спал, затем читал газетный материал.

      Б. Горбатов печатает повесть

139

«Девушка и смерть» (1892) М. Горького – романтическая поэма-сказка.