Важнее, чем политика – 2. Коллектив авторов

тоже абсолютно понятно – реакционеры, гонители вольности, с советской точки зрения, им не место в культурной памяти. Между тем все главные представители «великой русской литературы», Толстой, Достоевский, Лесков и Тургенев, начиная с определенного момента, публиковались именно у Каткова. И в итоге получалось, что крайности его позиции в политике и в литературе сглаживались, подсвечивались внутренним диалогом самых крупных литераторов и писателей второго ряда. Прямолинейная поделка Василия Авсеенко («Млечный путь» – роман о неверной жене) воспринималась не сама по себе, но на фоне и в контексте «Анны Карениной».

      Вот чего не хватает и официальной («революционой») интерпретации событий 1860-х годов из недр советского времени, и нынешнему («антиреволюционному») официозу.

      Если вернуться к событиям 1863—1865 годов, то их дальнейший ход хорошо известен: подавление польского восстания, репрессии Муравьева и – в конечном счете, страшный бумеранг в виде трагедии 1 марта 1881 года. Но в дискуссии середины 1860-х позиции были высказаны самые разнообразные, а публичность и открытость дискуссий всегда способствует уменьшению опасности проявления скрытых болезней и нарывов. Я тем не менее еще раз обращаю внимание на непримиримость тогдашних противоборствующих сторон. Одни думали, что в империи все прекрасно, только отдельные крамольники, нигилисты, безбожники мутят воду. Надо их выявить и примерно наказать – и все станет на свои места. А вот с точки зрения самих «крамольников» в стране все беспросветно и ужасно, власть изжила себя, поэтому главных ее представителей надо попросту устранить. Так вырастает потребность в «прямом действии», по выражению Ортега-и-Гассета, насилии, опрокидывающем все вокруг.

      Думаю, параллели с нынешней ситуацией очевидны. Чтобы извлечь уроки из истории, необходимо не впасть в очередной раз, как в ересь, в редукцию аналитической оптики до одной из непримиримо противоборствующих позиций.

      Искусство, литература в России крайне важны – независимо от того, верите вы в исконный литературоцентризм русской культуры или нет. Но ни в коем случае нельзя принимать на веру поверхностное представление о том, что существует некая традиционная высокая классика, которая проповедует сакральные ценности, и вся остальная литература, еще не проверенная, иногда опасная, конфликтогенная. Это непрофессиональный взгляд, верный только на поверхности смысла. Если вы никогда не были в России и прочитали роман «Братья Карамазовы», захочется ли вам в эту страну? И Печорин, в общем-то, с точки зрения обывательских представлений, мягко говоря, человек не очень-то приятный и достойный, а если сказать жестче, – просто невыносимый. Что ж, можно слегка переписать роман, чтобы в центре внимания оказался герой подостойнее, например, Максим Максимыч. Одним словом, литература далеко не всегда и не в первую очередь отражает реальность морального императива.