Алексей Хвостенко и Анри Волохонский. Тексты и контексты. Группа авторов

ВАДИМА АЛЕКСЕЕВА С АЛЕКСЕЕМ ХВОСТЕНКО

      28 ИЮНЯ 2004, ПАРИЖ – 22 НОЯБРЯ 2004, МОСКВА13

      – Алеша, вы начинали как график; затем, вместе с Михновым, стали делать спонтанные работы.

      – Разумеется, но Михнов сам подражал Поллоку в то время14. И мы как-то сообща этим занимались. Но Михнов-Войтенко так и продолжал этим заниматься до конца своей жизни, а я ушел в сторону. Конечно, когда я был молодым человеком, увлекался всякими направлениями – и Поллоком, и поп-артистами. На выставке у Киры Сапгир было неизвестно что, были представлены и поп-артистские работы, и Поллок – солянка из разных стилей. Тем не менее я пытался все это объединить во что-то общее. Мне хотелось бы, чтобы эти работы звучали в одной струе. Но постепенно нашел свой собственный стиль и работаю в нем. Геореализм15 – стиль, который я изобрел, взял свое название, вернее я ему дал название, от земли, в первую очередь как от первобытного хаоса, беспорядка – до геометрии, то есть абсолютного покоя и уравновешенности. И именно эти два начала, на мой взгляд, и создали тот стиль, который мне присущ в современных работах.

      – В коллажах?

      – Коллажи появились спонтанно. В Париже я работал в коммерческом искусстве, занимался рекламой, всякой прочей чепухой и из обрывков бумаги стал лепить какие-то маленькие штучки, и постепенно это вылилось в такие более большие формы. Когда я начинал все это делать, я был довольно бедным человеком, и мне казалось, что потратить пять франков на лист бумаги – очень дорого. Один друг сказал мне: «Когда ты получишь пятьсот франков за свою первую работу, тебе не будет казаться это дорого». Так и получилось – теперь мой коллаж стоит тыщу евро. И я не удивлюсь, если они когда-то будут стоить и дороже.

      – Как скульптор вы до сих пор занимаетесь абстракцией.

      – Основная моя работа – именно скульптура, а не графика. Скульптура – моя профессия. Графикой я занимаюсь постоянно, но для меня это пробежка, рывок к скульптуре. Скульптура мне позволяет осуществить большие формы, что я не смог бы сделать в графике. Скульптурой я зарабатываю себе на жизнь, это единственная возможность поддержать свои ресурсы и свое существование. Однажды я нашел человечков – один мой приятель открыл брошенный магазин, в котором была масса заготовок для игрушек, в том числе для человечка Бэбифута, и отдал их мне. И я их постепенно использовал, сделал довольно много работ с ними, но мало-помалу они кончились. И начался другой период, без человечков. Сейчас принесли несколько фрагментов, которые я мог бы включить в свои скульптуры, – какие-то доски резные, коряги, я сам нашел несколько заржавленных железяк. Использую их со временем, когда найду себе место здесь, если, конечно, не буду возить их с собой взад-вперед. А может, и не использую. В Питере я еще не исследовал помойки, так же как и в Москве – здесь у меня нет еще мастерской. Надеюсь, что в Москве у меня рано или поздно образуется какая-то мастерская.

      – Вы как ренессансный человек – песни, стихи, спектакли, рисуете, лепите, пишете.

      – В первую очередь я считаю

13

Опубл. в: Алексеев В. Идеально другие. Художники о шестидесятых. М.: Новое литературное обозрение, 2022. С. 465–484. Сокр. версия: «Никакое трагическое мироощущение мне не присуще…» (Последнее интервью. 22 ноября 2004 года. Беседовал Вадим Алексеев) // Новое литературное обозрение. 2005. № 2. С. 251–257. – Здесь и далее примеч. В. Алексеева и И. Кукуя.

14

Ранние работы ленинградского художника Евгения Михнова-Войтенко (1932–1988) написаны в творческом диалоге с ташизмом Джексона Поллока, работы которого выставлялись в 1959 году на Американской национальной выставке в Москве.

15

См.: Морено-Лопес Х., Лопес-Гастей Л. И вдруг – Чудо! Описание и интерпретация произведения Алексея Хвостенко «Великая формула геореализма» // Дети Ра. 2005. № 10. С. 126–129.