Личный поверенный товарища Дзержинского. В пяти томах. Книги 3-5. Олег Северюхин

почти все, группенфюрер, – ответил Мацке, – только сами немцы провели денацификацию и все фашистские проявления пресекают с такой жесткостью, что и гестапо фору дадут в некоторых вопросах.

      – Вот как? – задумчиво произнес Мюллер. – Немецкий народ против…

      – Вот так, группенфюрер, – как эхо отозвался Мацке, – не заслужили немцы таких руководителей.

      – Спасибо, Пауль, просветил, – сказал Мюллер. – Пойдемте коллега Казен, проводите меня на улицу, что-то стало душно.

      Я встал, взял Мюллера под руку и вывел на улицу.

      – Что скажете, коллега? – спросил меня Мюллер.

      – Я это предполагал, и кое-что уже знал, бригадефюрер, – сказал я.

      – Знали и ничего не сказали? – возмутился шеф.

      – А вы бы мне поверили, если бы я что-то вам рассказал такое? – спросил я.

      – Пожалуй, не поверил бы, а приказал вас арестовать, – со вздохом произнес Мюллер. – Что будем делать?

      – Если вам достаточно информации, то пора возвращаться домой, – сказал я.

      – Как мы это будем делать? – спросил шеф.

      – Очень просто, на счет три вы щиплете за руку меня, а я вас, – сказал я и начал счет.

      Глава 23

      Мюллер очнулся первым и толкнул меня в плечо.

      – Что-то я задремал, – сказал он, – смотрю, и вы тоже задремали. Как думаете, не пропустить ли нам по рюмочке по случаю Рождества, а то я что-то продрог, как бы не простудиться на праздник?

      – Сейчас, бригадефюрер, – сказал я, открыл дверь и попросил фрау сварить нам кофе.

      Когда я вернулся с бутылкой шнапса и нарезанной ветчиной, Мюллер сидел в кресле и обнюхивал свой свитер, осматривая его и свои ботинки.

      – Вам ничего не снилось на Рождество, коллега Казен? – спросил шеф.

      – Снились всякие рождественские истории, – улыбнулся я.

      – Давайте выпьем за то, чтобы наши сны не становились явью, прозит, – и мы выпили.

      Пережевывая ветчину, Мюллер внезапно спросил меня:

      – Дитмар, о ком я сейчас думаю?

      Понятно, проверка. Шеф решил проверить, реальны ли были события, которые произошли с нами в течение нескольких последних часов. Можно включить дурака и сказать, что он думает о Марлен Дитрих, только, как мне кажется, Мюллер поймет, что я веду с ним нечестную игру.

      – О Пауле Мацке, бригадефюрер, – доложил я.

      – Налейте еще, – сказал Мюллер и придвинул ко мне свою рюмку.

      По второй выпили молча, и не чокаясь.

      – Наливайте еще, – сказал шеф.

      Выпили по третьей.

      – Значит, все это было? – спросил он.

      – Было, бригадефюрер, – сказал я. – Если болит ребро левой ладони, то было, и Пауль Мацке был, и развалины дома были, и то, что он рассказал – все было.

      – Мацке прав, – сказал Мюллер. – С Россией нам не нужно было воевать. Бисмарк был опытным государственником и, хотя он не любил Россию, но воевать с нею не хотел. Россию