Личный поверенный товарища Дзержинского. В пяти томах. Книги 3-5. Олег Северюхин

вы конкретно имеете в виду, коллега Казен? – спросил меня Мюллер.

      – Я имею в виду рейхсляйтера, – сказал я.

      – Вы подтвердили мое мнение, коллега Казен, – сказал Мюллер. – Вы на машине? Ждите меня внизу. Я сейчас созвонюсь и выйду.

      Через пятнадцать минут мы уже мчались в сторону партийной канцелярии. Была ночь, а Борман еще не уходил с работы.

      – Сворачивайте налево, – шепнул мне Мюллер.

      Я припарковался на стоянке для четырех автомобилей. На эту стоянку могли припарковаться только четыре «фольксвагена» или два «майбаха».

      Мы подошли к неприметной калитке, и шеф нажал кнопку звонка. Что-то щелкнуло в динамике рядом с кнопкой. Мюллер назвал свою фамилию. Дверь открылась.

      – Группенфюрер, – сказал я, – вас все знают, и вы везде вхожи.

      – Не обольщайтесь, – бросил мне шеф, – партия – это СС, СС – это партия, и все они в ведении гестапо. Меня с удовольствием бы растерзали на тысячу частей и уничтожили все досье, которые хранятся у нас, но, пока они это не могут сделать, они вынуждены терпеть меня.

      Мы вошли в партийную канцелярию с черного входа. Молодой человек в строгом костюме провел нас в комнату, в которой стоял столик, около которого было четыре кресла. Небольшой книжный шкаф и горка с хрусталем дополняли интерьер, освещенный торшером с абажуром кремового цвета.

      Минуты через три в комнату вошел Борман.

      – Хайль Гитлер, майн геррен, – поприветствовал он нас. Возможно, что будь он наедине с Мюллером, они бы обменялись рукопожатием, но в присутствии постороннего человека нет надобности подчеркивать уровень их взаимоотношений. Поэтому партийное приветствие было очень удобно, чтобы поздороваться сразу со всеми. Как у военных, поднес руку к козырьку и поприветствовал сразу всех и каждого индивидуально. – Только три минуты, партайгеноссе Мюллер, – произнес он и приложил руку к сердцу как подтверждение искренности его слов.

      – Здесь письмо Сталина фюреру, – сказал шеф гестапо и положил письмо на столик. – Что будем делать?

      – Кто-то уже читал это письмо? – спросил Борман, не сводя завороженного взгляда с конверта.

      – Кто же его будет читать, если оно адресовано лично фюреру, – сказал Мюллер.

      – Да, действительно, – согласился Борман, приподнял письмо за один из уголков конверта и осмотрел его. – А где написано, что оно фюреру? – ехидно спросил он.

      – Это конфиденциальное письмо, – сказал Мюллер, – и я допускаю, что оно не имеет обращения к адресату и подписи писавшего, чтобы не оставлять следов в архивах и официальных документах.

      – А кто может подтвердить, что это именно письмо от Сталина фюреру? – спросил Борман.

      – Подтвердит мой сотрудник, штурмбанфюрер фон Казен, – указал на меня Мюллер, – он как раз и получил письмо от курьера и устное сообщение о том, кому оно адресовано.

      – Не понимаю, – сказал с расстановкой Борман, – гестапо имеет прямые контакты с партийной канцелярией Сталина? А почему я не знаю о ваших контактах, и почему фюрер находится в неведении