Красное на остром, или Опоздание Бога Войны. Тимофей Николайцев

у тебя карта.

      – Нет там никакой дороги, – сказал Мигол. – Сплошная штриховка кругом – что слева, что справа.

      – Может и нет… – легко согласился Утц. – Дорога старая совсем. Заросла, как подмышка. Одно название, что дорога.

      – Тогда на хрен она нам сдалась? Заведет в деревья и бросит. То-то опять встрянем…

      Утц отпустил баранку и, повернувшись всем телом, посмотрел на него в упор.

      – Да что такое? – не понял Мигол.

      – Я вот гляжу – ты вроде старшой. И карта у тебя есть, настоящая… А как был ты в своей пехоте тупой, так и остался… Тупой… Дорога старая, говорю. Очень старая. И на карте твоей ее нет. А раз на карте нет, значит не военные ее топтали. Понял теперь? Довоенная дорога.

      – Ты чего несешь? – оглушенно сказал Мигол. – Какая ещё довоенная?

      – Какая… Откуда я знаю, какая? Не проселок – точно. И не рокада. Трамбованный булыжник – представляешь? Причем, хорошо трамбованный – булыга к булыге. Заросла, конечно, но не полопалась. Сквозь лес уходит. И точно – не тупик. Там даже указатель есть.

      – Указатель? – не поверил Мигол. – И что там, на указателе?

      Утц пожал плечами.

      – Не разглядел – далеко слишком… Подъедем, да узнаем. Там и в карту свою посмотришь. Хотя толку с нее, карты твоей, как с Инночки – вроде и под рукой, а пользы никакой, расстройство одно.

      Мигол полез выше – на самый капот, потом с него на фанерную крышу кабины. С такой высоты видно было получше, чем со дна оврага – распадок сужался, острым клином протыкая колючие заросли. Подъем тут и правда был почти пологим, кусты выпускали его из цепкого плена, разбегаясь по склонам в стороны. А на самом верху и впрямь почудилось Миголу что-то вроде неглубокой мощеной колеи.

      – Ты это… – восхищенно прокричал он шоферу. – Как увидал-то? Солнце же прямо в шары лупит…

      – Да за бабкой следом поехал, – крикнул Утц снизу, сквозь фанерный потолок.

      Мигол сначала не понял, о чем это он… потом – аж присел от удивления. Торопясь, прыгнул на капот, скользнул сапогами по крылу до самой водительской подножки.

      – Какой-такой бабкой?

      – Да вон же… – Утц ткнул пальцем выше по склону, потом приподнялся за баранкой, всматриваясь. Склон был пуст. Ниже кусты стояли сплошным низким частоколом, и Мигол ничего не разглядел ни до них, ни после… – Куда-то девалась… – задумчиво сказал Утц. Потом, отмахнулся – как от назойливого слепня. – Ты чего заладил, старшой? Какая дорога, какая бабка… Я тебе – краевед, что ли? Старуха какая-то была, шлялась тут по балке. В балахоне, как пугало… Может коровок пасла… тех, что в луже увязли. Увидела меня – шарахнулась в распадок. Тут я его и приметил.

      – И куда подевалась?

      – Говорю же – вот сейчас только ее на склоне видел. Прям перед тем, как ты выпростался.

      – Вместе с коровами?

      – Тьфу ты… – сказал Утц.

      – Чего плюёшься? – обозлился Мигол. – Верблюда сын, что ли? Ты ж сам говорил – не пройти ногами. А старуха как прошла?

      – Ты сам-то