Мёд для убожества. Бехровия. Том 1. Е.Л. Зенгрим

изредка пыхая белым дымом из-под брюха. И скоро уж скрылся за углом публичного дома.

      Выйдя на бульвар, шумевший сотней голосов, я с досадой оглядел ту самую вывеску. Девица в кружевном белье всё так же подмигивала сверху. Только теперь как-то… Жалостливо, что ли.

      – Ну и дурак ты, Бруг, – вздохнул я, ощутив голодную пустоту в груди. Там, где кожа еще помнила округлость алемброта. – И снова без гроша на папиросы.

***

      Я тащился по городу бес знает сколько. Когда с обворожительной – в стиле Бруга – улыбкой интересовался у прохожих, который сейчас час, от меня шарахались. Да, грязный. Да, волосы спутались в воронье гнездо, а борода – в хворого черного ежика, ну и что? Пахну навозной кучей? Да на себя посмотри, тюфяк набриолиненный.

      С вышки масел-троса меня тоже погнали в шею. Констебль в окошке прокричал что-то вроде: «Прочь, бродяга, пока в карцер не забрал». Я грозился помахать ему перед лицом корочкой цеховика… Но не учел, что цеховик я только на словах. Пришлось бежать.

      Кое-как, по наитию я кочевал по линии масел-троса от одной вышки до другой. Разглядывал палаты купеческих гильдий и увеселительные заведения всех сортов. Одни хвастали пухлыми куполами, другие – кровлей, вздыбленной гармошкой, или резными коньками наверху. Но все как на подбор отличались пестрыми вывесками, будто норовя перещеголять соседа. Эти домишки были на порядок веселее и затейливее хмурых строений пригорода, и повсюду: в просторных дворах и на пешеходных бульварах, – броско торчали шатры, будки ларьков… И цветастой змейкой уползали куда-то торговые ряды.

      Наконец я добрел до широченного, о гранитных опорах моста, протянутого над водой. Узкая полоса канала с гладью темной, что вороненый металл, резко обрубила парад питейных, борделей, лавок перекупщиков…

      Перейдя мост, я вновь очутился меж зубцов прибехровских крыш.

      А там уж по старой памяти разыскал скорбную развалину Хремовой кирхи. В обеденной зале трещал свежими поленьями очаг.

      – Явился, – кивнула мне Табита, сгорбившаяся над кучей исписанных тетрадей. Рядом стояла вчерашняя бутылка виски, чуть поодаль – стопка пустых стаканов. – Садись, Бруг… – поморщившись, она ухмыльнулась злорадно. – Ух, ну и несёт же от тебя, гамон.

      – С почином, – вежливо поздравил Строжка, как бы случайно поднеся к носу платок. Он сидел рядом с мастершей, окруженный компанией лекарских инструментов. Тут же стояла открытая бутылочка с прозрачной жидкостью; пахнуло спиртом. – Сталбыть, нелегонько пришлось-то?

      – Дерьмово, – выдохнул я и плюхнулся на стул. – Слишком дерьмово для первого цехового поручения.

      – А никто не обещал, что будет просто, ага, – Табита обнажила в полуулыбке широкие зубы. – Тебе налить, сынок?

      – Лишним не будет, «тётя», – насмешливо проворчал я.

      – На первый раз прощаю, но назовешь так снова, – Табита почесала бычью шею, – язык отрежу, ага? А пока угощайся.

      Бутылка звякнула о стакан в руках мастерши, и Строжка пододвинул ко мне заслуженное спиртное. Виски приятно обжег