Н. Г. Чернышевский. Научная биография (1828–1858). А. А. Демченко

иных философов, будто «душа сама из себя создаёт весь мир внешний, конечный» и будто поэтому мир непознаваем. Однако подобные высказывания, приводимые современным исследователем, нельзя квалифицировать как критику идеалистической философии вообще, поскольку она была, по существу, отрицанием выводов субъективных идеалистов с позиции философии объективного идеализма, приобщение к которой было характерным для Чернышевского в семинарские годы, и делать выводы о зачатках материалистических взглядов в семинарский период представляется действием необоснованным.

      Вот, к примеру, исследователь анализирует сочинение «Смерть есть понятие относительное». «Доказательства бессмертия души, – заявляет он, – разумеется, не являлись ни новыми, ни оригинальными. Но утверждение бессмертности тела, которое после смерти человека продолжает существовать в «изменённом, разрозненном виде», безусловно, интересное достижение молодого Чернышевского, контрастирующее с его идеалистическими выводами».[261] В действительности же ничего противоречащего религиозно-философскому воззрению в сочинении не содержится. Смерть есть понятие относительное в том смысле, что всякое состояние любого предмета «может быть названо и жизнью, и смертью, смотря по тому, в каком отношении будем на него взирать». Иными словами, высшее развитие жизни принадлежит существам «чисто духовным», но их жизнь «пред полнотою жизни существа бесконечного» есть, в сущности, смерть. Состояние «существ духовных же, также сознающих себя, но скованных цепями материи» ничтожно (есть смерть) пред жизнью первых, то есть существ «чисто духовных». Природа органическая, лишённая сознания, мертва перед существами, одарёнными сознанием, но она полна жизни в сравнении с природой неорганической, которой в свою очередь уступает «состояние ничтожества». Точно так же, рассуждает автор сочинения, может быть объяснено состояние человека, называемое смертью. Высшая форма жизни для человека – жизнь души, и по сравнению с ней «жизнь наша на земле есть смерть». После смерти человека разрушается тело, а для души это состояние является жизнью, которая переходит лишь в другое состояние. Тело после смерти человека не перестает существовать, части его продолжают свое бытие, «только в другом, разрозненном виде», и это «бытие» есть жизнь. «Нет в мире неотносительной, безусловной смерти; нет в нём и безусловной жизни; и нет её нигде, кроме существа бесконечного» (XIV, 375–376). Пометка учителя на сочинении: «Умно и основательно. Весьма хорошо» (XVI, 715). Как видим снова, рассуждения Чернышевского ни на йоту не переходят рамки традиционной теологии и нигде не контрастируют с идеалистическими выводами. Об этом говорит и отзыв профессора духовной семинарии.

      В сочинениях Чернышевского семинарского периода усматриваются даже начала антропологических идей на том основании, что, по Чернышевскому, «познание самого себя необходимо не только для познания природы, общества, но и Бога». «Человек, – утверждает исследователь, –

261

Розенфельд У. Д. Чернышевский, Минск, 1972. С. 30; Чернышевский. Вып. 7. С. 140.