Присвоенная. Марина Багирова

тебя могла бы получиться неплохая спортсменка! – его голос был пропитан глубоким сарказмом.

      – Ты не можешь обвинять меня в попытке убежать, Кристоф.

      Медленно, подавив стон, я села и привалилась к ближайшему стволу.

      – Неужели? – он скрестил руки на груди.

      – Да! Любой здравомыслящий человек не согласится просто, без борьбы, потерять свою свободу и… жизнь. Я должна была попытаться. И попыталась! Иначе до последних дней проклинала бы себя, что не решилась…

      Кристоф хмыкнул и холодно произнес:

      – Идем, Снегова, у тебя есть уникальная возможность увидеть кое-что… интересное, – и он, рывком поставив меня на ноги, почти вежливо взял под руку, несмотря на то, что при этом ему приходилось практически тащить меня.

      Зная, что бессмысленно, я все же не смогла удержаться и, не поднимая глаз, прошептала:

      – Кристоф, отпусти меня.

      – Есть в этой жизни то, что невозможно ни при каком раскладе, Диана, – ответил он так же тихо.

***

      Мы прошли совсем немного, когда впереди промелькнул просвет – трасса. На обочине стояла все та же машина с вчерашним водителем. При нашем приближении он выскочил, распахивая двери. Хотя в свете дня его лицо выглядело еще более отталкивающим, я не испытывала страха перед ним. Все было безразлично, мне уже ничего не могло помочь…

      Усадив меня на заднее сиденье, Кристоф занял место впереди. Он казался таким спокойным и расслабленным, как будто и не гонялся за мной ночью по лесу. Через несколько минут – а я-то, глупая, думала, что далеко убежала! – машина подъехала к уже знакомым воротам, которые без вопросов открылись, пропуская нас внутрь. Охрана стояла навытяжку.

      Наконец я поняла, кто – господин.

      Возле входа в здание машина затормозила. Водитель почти вылетел со своего места, открыл дверь… господину, а потом и мне. Руку больше не предлагал. Зато Кристоф крепко ухватил меня выше локтя и повлек за собой ко входу. Что бы меня там ни ожидало, это было страшно.

      – Кристоф, я… я…

      – Что?

      – Я не буду пытаться убежать. Пожалуйста, отпусти.

      Пусть видит, что я не боюсь… даже если умираю от страха.

      Его рука разжалась.

      Мы вошли внутрь и погрузились в глубокую тьму. И почему-то только здесь, только сейчас я поняла: Кристоф на самом деле крайне зол! Удивительно, как можно было не ощущать потока злости, рвущегося из его тела? Как я могла подумать, что он спокоен?

      Мы шли недолго, около минуты. Кристоф остановился перед блестящей стальной дверью, и я услышала, как он набирает шифр. Электронное попискивание резко контрастировало с ржавчиной и грязью окружавшей нас комнаты. Дверь бесшумно отворилась, и из нее полился неяркий свет. Кристоф кивком головы приказал войти, и мне не оставалось ничего иного, кроме как шагнуть через порог…

      Мы стояли на небольшом возвышении в просторном зале. Наверное, когда-то там был цех: маленькие окна под высоким грязным потолком почти не давали света, его недостаток возмещал белый гладкий пол. Основная часть помещения отделялась от парапета