Присвоенная. Марина Багирова

не отличаются внешне, но для нас их кровь целебна. Ты, Ярослав, являешься лишь носителем гена, что вызывает данную особенность, и я очень долго ждал, пока у тебя родится ребенок, в крови которого проявятся нужные мне свойства.

      – А что будет с моей дочерью потом? – спросил отец с дрожью. – Она выживет после… использования?

      – Не знаю, и, если честно… – Дженоб встряхнул головой, – мне плевать! Ты понимал, на что шел. Теперь жалеть поздно.

      – Я не…

      – Хватит! – в старике вскипела ярость. Он очень устал от бесконечного ожидания, от непозволительной для себя злости, от презрения, которое испытывал к Ярославу Снегову, человеку, отдавшему самое ценное взамен на глупые бумажки, и ему было невыносимо жаль, что придется ждать еще около двадцати лет, пока моя кровь не созреет для использования…

      – Я сказал, что заберу ее, и сделаю это! Но не сейчас – когда придет время. Если она выживет, то вернется… Хотя не советую поддаваться иллюзиям. Если же нет… – Он помолчал, будто думая, стоит ли тратить время на утешение мерзкой семейки. – …у вас очаровательная старшая дочь и сын, очень похожий на мать. – Он холодно улыбнулся.

      Но его комплимент не был воспринят.

      – А что нам делать все эти годы? – впервые вступила в разговор Лидия, моя тетя, единственная, у кого получалось хоть как-то бороться со страхом перед монстром. – Как смотреть в глаза девочке и знать, что она станет уплатой долга?

      – О, я уверен, об этом стоит спросить Ярослава, у него было достаточно времени на размышления! – старик откровенно насмехался. – А насчет того, что делать… Кормите вовремя, болеть не давайте и следите, чтоб спала много. Остальное для меня не имеет значения!

      Дженоб поставил на стол нетронутый бокал с вином, обернулся, собираясь идти, но потом, как будто вспомнив о чем-то, добавил:

      – Дважды в год к вашей дочери будет наведываться мой сын. Он будет проверять состав ее крови и определит момент ее готовности. Во время его визитов оставляйте его наедине с дочерью на один час и никогда не спрашивайте, что с ней случилось за это время. А если будет рассказывать сама – обрывайте на полуслове. Ясно?

      Вот так я и стала чем-то вроде вещи, взятой в долг: неудобно и со временем надо вернуть. Мне предстояло жить, не подозревая о своей ужасной судьбе… Хотя как я могла не подозревать, если в моей жизни был он… чудовище в человеческом обличье!

      – Как выглядит ваш сын? Как мы его узнаем?

      Дженоб улыбнулся: вопрос был очень глупый.

      – Скажем так… При взгляде на него вы захотите упасть на колени.

      И он не преувеличивал, поскольку так и случилось.

***

      Наконец в моем мире все встало на свои места! На все мучавшие меня столько лет вопросы были найдены ответы. Наконец-то я поняла причину равнодушия семьи – они знали, что однажды за мной придут, и не хотели привязываться. Вот почему никто не обращал внимания на мои слезы, вот почему никто не любил меня!.. Наверное, с первых же дней они старались даже не думать обо мне как о родной.