В отражении бытия. Василий Львович Попов

мольбой, способной уговорить памятник. Мне казалось, я был мягче мраморного изваяния, да и было же очевидно – все уже решено без меня.

      «Один раз…», – повторив они произнесли это в унисон и взявшись за руки.

      Мы двигались к элитному кварталу жителей, вкладывающих дивиденды в роскошные двух- и четырехколесные шедевры авто – и мотоиндустрии, а затем с тоской осознающие, что они передали их кому-то, но уже безвозмездно. Мы же передавали их другим людям, выкладывающим за это неплохие деньги. Те иногда возвращали их хозяевам за другие суммы соответственно. Схема стара как мир.

      «Лишь бы это не стало новым правилом – брать на работу тех, кто должен по определению ждать дома.».

      – Я знал парней, которые снимали голову вместе с трусами перед хорошенькими девочками, но никогда бы не подумал, что это будешь именно ты. Лучше бы я родился в другое время, в другом месте и мы никогда бы не попали с тобой в одну школу.

      – Да, что с тобой? Мы никогда и не учились в одной школе.

      – Тем более! Ладно смотри, вот твоя мечта иди и наслаждайся…

      Сплавы стеклопластика, угле волокна, алюминия и еще непонятно чего подчеркивали изящные контуры спортивного эксклюзива. Казалось, даже незаведенный мотоцикл «дышал» всем количеством лошадей, «пасущихся» в его моторе.

      «Красавец…. Интересно, сможет он его завести?».

      Мы не делились между собой секретами, как работаем со своими механическими жертвами, но если что-то не получалось, то потом долго не давали друг другу покоя, с сарказмом высказываясь о «способностях» неудачника.

      – Полторы минуты, – заявил влюбленный похититель «механических мустангов». – Коробку пива?

      – Согласен. Иди, давай, а мы посмотрим, как ты терпишь фиаско.

      – Она пойдет со мной. Пойдем, малыш....

      «Ну все, это жопа!».

      Потом была погоня. Они уходили вдвоем, а я мешал трем экипажам «жетонов» преследовать, маневрируя перед их машинами. Я верил на все сто, оттирая преследователей, – Макс сможет уйти, верил, зная о его способностях управления мотоциклами, зная о врожденном чутье и об инстинкте самосохранения. Макс так же знал дороги этих районов как свои пять, да что там – все двадцать пальцев.

      Позже я оттаскивал его, бьющегося в истерике, от нелепо лежащего на асфальте безжизненного тела Бэт. Его крики, уже ничего не меняющие, рвали слух. Но сначала я и сам пытался поднять ее, не осознавая, что она мертва – лу́ны отражалась в ее открытых больших глазах, а ветер нежно перебирал прекрасные волосы словно живые. Рядом стоял водитель огромной цистерны. Макс и Бэт ушли от погони, но не смогли уйти от преследования судьбы....

      Дальше были вопросы, бесконечные допросы, пронизывающие насквозь и полные ненависти взгляды родителей Бэт. Затяжные судебные процессы, постоянные стрессы, вопросы бестактных психологов.

      Приговор – тюрьма для меня и психлечебница для моего друга. Затем реабилитация, год алкогольных запоев, год наркотической привязанности, больше года депрессии… Все это было, и мне ли этого