Октагон. Леонид Андронов

а в окружении непрошеных гостей.

      Мне нужно всего лишь бросить сообщение с адресом. Просто бросить. Главное не показать, что очнулся. И записать все звуки.

      Позади раздался грохот.

      – Дубина! – сквозь зубы проскрежетал старший.

      Отправил. Господи, спасай!

      Я стал настраивать запись. Вдруг в ушах раздался скрежет. Что случилось? Нет? Письмо вернулось! Почему? Я запаниковал.

      – Он очнулся.

      – Тихо!

      Ухо согрелось от близкого дыхания. Мусорный пакет, надетый мне на голову, был тонким.

      – Слушай меня, гадёныш! Ты ведь слышишь меня, да?

      Я промычал в ответ. Кляп не давал возможности давать пространные ответы. Рубашка превратилась в холодную тряпку и прильнула к коже. Волосы промокли от пота и слиплись. Было жарко и душно.

      – Тебе надо хорошенько припомнить, что оставлял здесь твой друг, – продолжил старший.

      Он стиснул мне бицепс. Так сильно, будто хотел оторвать его.

      – Отвечай девочке.

      В голове щёлкнуло. Удалённое соединение. Какой-то одноразовый канал. Мне даже не пришлось принимать его. Они уже были в моей голове. Раздался женский голос, довольно приятный:

      – Боуи?

      Её точно не было в комнате с нами. Присутствующие мужчины предпочитали общаться со мной вслух. Это значило только одно – эти люди боятся прослушки.

      – Что здесь происходит? – спросил я. – Что вам нужно?

      – Заглохни и отвечай мне, – ответила их сообщница.

      – Что отвечать?

      Кляп не давал мне дышать. К тому же пластик совсем не пропускал воздух. Я начал задыхаться.

      – Что оставил здесь твой друг Ботя в последний раз, – пакет над ухом зашуршал. Мужчина говорил тихо, но голос его был страшен.

      – Я не знаю.

      Я не мог использовать голос и отвечал, посылая сигналы его помощнице. А она уже передавала мои ответы моему мучителю.

      – Он приходил вчера, – продолжил тот. – Вы сидели с ним около часа, – мужчина над ухом надавил коленом мне на позвоночник.

      – Он не оставлял ничего! Зачем?

      – Врёшь! – он сдавил мне шею. Так сильно, что, казалось, его пальцы добрались до кости. – Ты был последним.

      – Я не понимаю!

      – Отдай нам это, и мы уйдём. И Вера твоя долетит до Копенгагена.

      – Я проектирую ему коробку!

      – А может ведь и не долететь. Такси свернёт в лес.

      – Коробка под пиво. Больше ничего. Я ничего о нём не знаю!

      – А ты ему был дорог.

      – Пожалуйста… – взмолился я.

      – Не надо слезливых картинок, – вмешалась в разговор их помощница. – Говори!

      – Действительно, – прошипел голос за пакетом. – Картинки будем показывать мы. Ты хочешь, чтобы мы устроили прямую трансляцию?

      – Не трогайте её! – взмолился я, дёрнулся и получил в ответ предупредительный пинок.

      – Говори, сука! – сказал кто-то другой, стоящий надо мной.

      – Благоразумие не твоя сильная сторона, да? – шуршание пакета и шипящий смех