HistoriCity. Городские исследования и история современности. Коллектив авторов

связан не только с утверждением значимости старого, но и с изменением характера взаимодействия между современностью и прошлым. Еще А. Ригль в своей классической работе о современных памятниках указал на существование различных типов утверждения ценности прошлого и способов его актуализации28. Современные исследователи наследия, начиная с Д. Лоуэнталя, свидетельствуют не только об увеличении этого разнообразия, но и об умножении типов наследия, в качестве которого теперь могут выступать природные ландшафты, музыкальные и кулинарные традиции, фольклор, одежда и т. д. В городской культуре, элементы которой занимают все большее место в корпусе наследия, в этом качестве выступают уже далеко не только признанные памятники. Все более заметными здесь становятся объекты и места, связанные с недавним прошлым, которые воплощают не подтвержденную экспертами классическую красоту, но историческую ценность, приписываемую им самыми разными сообществами – от этнических и религиозных до фанатских. Наряду с памятниками все большее место в городском пространстве занимают проблематичные исторические объекты – руины, реконструкции, следы29. Разрушается классический образ объекта наследия: от освоения промышленной архитектуры мы движемся к осмыслению лишенных исторической ауры объектов (новых районов)30 или к таким образцам современной архитектуры, которые не вписываются в традиционные рамки классической эстетики31. Именно освоение городских пространств становится одним из важных импульсов к разработке проблематики «нематериального наследия», которое задает новые критерии целостности охраняемых объектов32.

      Подобная экспансия идеи наследия, несомненно связанная с формированием современной урбанизированной культуры, рассматривается исследователями, начиная с работ Г. Люббе и Ф. Артога, как выражение сути присущего нашей эпохе режима историчности, о котором шла речь во вводной части нашего текста. В рамках этого режима презентистского восприятия времени общество парадоксальным образом оказывается одержимо не только сохранением прошлого, объем которого нарастает, но и включением его в активное взаимодействие с настоящим. Наследие удовлетворяет потребности в ретромании и ностальгии, интенсивно коммодифицируется в ходе преобразования городов посредством культуры, развития туристической индустрии, деятельности культурных индустрий33. На издержки этой ситуации указывает, подводя итоги анализа идеи исторического города, М. Лампракос:

      Таким образом, исторический город играет особую роль в более широком проекте неолиберального урбанизма. Если, как утверждают многие критики, архитектура стала объектом потребления, то превращение исторического центра в товар является одним из аспектов этой более широкой тенденции. Подобно идеальному городу нового урбанизма, это место, куда мы идем, чтобы забыть, что из себя в действительности представляет наша

28

Ригль А. Современный культ памятников: его сущность и возникновение М.: ЦЭМ, V-A-C press, 2018.

29

См., например, уже упоминавшуюся работу Koshar R. From Monuments to Traces…, а также Шёнле А. Архитектура забвения: руины и историческое сознание в России Нового времени. М.: Новое литературное обозрение, 2018.

30

См. об этом: Hayden D. The Power of Place. О промышленном наследии и его значимости для горожан см.: Smith L. Uses of Heritage. L.: Routledge, 2006.

31

Ярким примером здесь могут быть попытки описать московскую архитектуру 1990‑х и начала 2000‑х. См.: Парамонова Д. Грибы, мутанты и другие: архитектура эры Лужкова. М.: Strelka Press, 2012; Галкина Ю. Что такое капромантизм? 11 примеров из Петербурга // The Village. 16.09.2019. https://www.the-village.ru/village/city/architecture/361787-caprom?fbclid=IwAR0ZEi3ee3GobCCF4eg7quFyIJW2TON1p5xjM1U7818GoQ9h1sZX78StfJw.

32

Sonkoly G. Historical urban landscape. N. Y.: Palgrave Macmillan, 2017.

33

См. об этом, например: Лоуэнталь Д. Материальное сохранение и его альтернативы // Неприкосновенный запас. 2017. № 114 (4). С. 133–153.