Искусственная мухоловка. Энн Княгинина

на Барета.

      – Помог…

      Темнеет.

      Темнеет.

      Темнеет.

      Тело невесомо. Лечу.

      Глаза надо мной. Прекрасные. Серо-зелёные. Ярче всего остального. Один немного косоглазит. Как это красиво.

      – Помо…

      Ещё попытка сказать.

      Серо-зелёные глаза Рема застилает чернота.

      Часть 2

      Кайра

      Веки слиплись.

      Голова тяжёлая, будто на ней кирпичи.

      Много кирпичей.

      Голоса. Звуки. Холод.

      В черноте закрытых глаз вспышки из белых геометрических фигур.

      Взрывы боли по всему телу. Терпимо, но неприятно.

      – Эй, не трогай её! Она приходит в себя. Барет, убери от неё руки!

      Знакомый голос.

      Мне он нравится.

      Он как мостик, по которому я должна пройти, чтобы вылезти из этого ужасного состояния вспышек яркого света, несвязанных мыслей.

      – Холо…

      Язык опухший. Губы жжёт. Говорить тяжело. Сказала ли я вообще хоть что-то? Всё такое вялое, медленное.

      Дрожь от холода накладывается на боль.

      – Ей холодно, – говорит другой голос, не тот, что слышала вначале. Этот грубее. Не так приятен слуху.

      – Я понял!

      Шуршит одежда. Шаги.

      Телу становится тяжелее. Теплеет.

      – Ты держишь в своей комнате зимние вещи? Зачем тебе эта куртка летом?

      – Ночью холодно.

      – Настолько?

      – Отвали, это последнее о чём мы должны думать, – он сердится. Это понятно и через шум в ушах, раздражающим навязчивостью.

      – Принеси ей ещё воды и геля.

      Шаги. Они удаляются.

      Пытаюсь разомкнуть веки.

      Один глаз открывается. Следом второй.

      Я где-то лежу. Тут тусклый свет, он не режет глаза.

      Рем.

      Давление в голове увеличивается, когда воспоминания придавливают к подушке.

      – Я боялся, что ты умрёшь.

      Рем держит меня за руку не сжимая. Отпускает, когда я перевожу взгляд на его лицо.

      – Ты пришла в пекарню, почти падая. Вся в крови. Плакала.

      Он не может смотреть мне в глаза и дальше. Отворачивается:

      – С окровавленным ножом.

      – Как… ты…

      Вздыхаю. Буквы не подъёмные.

      – Вывел… меня из обморока?

      Поднимаю одну руку, но сначала вытаскиваю её из одеяла и коричневой куртки. Зимней. Хочется улыбнуться, но никак. Не получается.

      Трогаю щёки. Левую и правую. Провожу пальцами по шрамам.

      Я заражена.

      – Я видел, как проявились эти шрамы.

      Барет, старший брат Рема, входит в комнатушку со стаканом в руке с мутной водой.

      Он чуть не роняет стакан, встречаясь со мной глазами.

      Рем подскакивает к нему. Аккуратно берёт стакан и возвращается ко мне. Бережно вливает мне воду в рот. Глоток за глотком. Меня трясёт. В животе разливается тепло, боль постепенно отступает.

      Сухие губы снова приняли эластичность.

      Рем не даёт допить до конца.

      – Понемногу. Ты ещё ослаблена.

      – Что это?

      – Это