Расследования в отпуске. Татьяна Устинова

Батюшка Алексий. Была вчера на службе. Узнал меня, хотя и старенький совсем.

      – Он может рассказать о том, что случилось с иконой?

      – Больше, чем известно всем? Не знаю. Но попробовать стоит. Вдруг и правда узнаем что-нибудь.

      Это «узнаем» снова вернуло ему надежду. Значит, собирается с ним пойти.

      Он предложил не откладывать визит. Алиса взглянула на часы.

      – Утренняя служба уже закончилась, так что он, скорей всего, свободен. А мы можем рассказать все, как есть? О версии с иконой?

      – Придется, хотя пока это тайна следствия, – продолжил Сомов играть роль доверчивого следователя.

      Если она в деле, то выдаст себя. Взглядом. Словом.

      Внимательно глядя на нее, он продолжил:

      – Преступник не должен знать, что мы догадались, зачем он в библиотеку полез. Однако священники – народ не болтливый. Надеюсь, раньше времени информация по городу не разлетится.

      – В этом можешь быть уверен.

      Она встала и сняла с вешалки платок.

      – Пошли.

      Терзаемый сомнениями Сомов двинулся следом, хмуро глядя в ее прямую спину, по которой из стороны в сторону болтался хвост из темных блестящих волос.

      Когда-то он обожал расплетать ее волосы и пропускать через пальцы. Ему нравилось, что они мягкие и послушные.

      Отца Алексия нашли в храме.

      Услышав, с чем они пожаловали, батюшка поразился настолько, что несколько минут был не в состоянии говорить. Алисе даже показалось, что придется бежать за водой. Отпаивать.

      Однако отец Алексий справился сам.

      – Простите. Потрясение слишком велико. Не совладал с собой. Чем же я могу посодействовать благому делу?

      – Расскажите все, что вам известно. Любая информация важна, – произнесла Алиса, взглянув на Сомова.

      Отец Алексий перекрестился на образ Спасителя, возле которого они стояли.

      – Икона Макарьевской Божией Матери не была написана или, как вы выразились, нарисована. Она была явлена. А это совсем другое дело. Явленных икон мало, поэтому отношение к ним иное, чем к прочим.

      – Вы серьезно сейчас говорите? – не сдержался Сомов, вспомнив бабусек Сочневых. Те тоже про явленную толковали.

      Алиса больно ткнула его в бок.

      – Простите нас, батюшка.

      – Бог простит. Я понимаю, трудно в это поверить. Мы вторгаемся в сферу, где действуют иные законы. Вам они кажутся невероятными, потому что вы живете мирскими понятиями.

      – Это просто как сказка звучит.

      – Можно и так сказать. Дело не в терминах. Икона, она живая, понимаете? У нее есть плоть – это дерево, из которого она создана, и дух. Она сама определяет свою судьбу. Та, о которой ведется речь, выбрала преподобного Макария Унженского, чтобы явиться миру. Случилось это в середине пятнадцатого века, в сорок втором году, если быть точным. Преподобный просто увидел ее. Сначала икона называлась келейной, потому что преподобный хранил ее в своей келье. Позже его ученики дали ей наименование Макарьевской. По типу икона – Одигитрия, что в переводе с греческого означает «Указующая Путь».

      – Я видел. У нас в Рождественской церкви.

      – В