Все мои дороги ведут к тебе. Ольга Шипунова

ему на местном татском, тихо посмеиваясь сам над собой. Позднее именно Мурату старый Ашаев завещал имение и свой титул Ашаев Бек.

      Мурат знал это, как и то, что отец никогда не держал на старого тестя обиду, даже за передачу Майского не ему, а сыну. Мурат был уверен, что отец в душе понимал старика и тайком молился за его душу, потому что считал, что ему сказочно повезло.

      А повезло Кадашеву как минимум трижды. Он познакомился с Катериной, увидев ее вместе с отцом в банке, где они оформляли в очередной раз ссуду под залог Майского. Тогда-то ему и повезло в первый раз, когда он разузнал у своего банкира о скверном положении Ашаевых. Катерина не выходила из его головы. Он впервые влюбился и как настоящий джигит готов был биться за нее. Благо ему было, что предложить старому Беку. Во второй раз ему повезло, когда Катерина, совершенно его не знавшая, но понимавшая, что она – единственная возможность решить проблемы отца, спокойно согласилась стать женой Кадашева. А в третий раз, когда после пары лет совместной жизни у них родился он, Мурат. Нет, не Мурат был чудом, а та перемена, которая произошла с Катей. После рождения сына она вдруг стала нежнее, мягче, добрее к Павлу Ивановичу, словно сын навсегда связал их тонкой, но прочной нитью. Эту невидимую нить Мурат ощущал кожей, чувствовал ее везде в доме, он рос в атмосфере тихой и искренней любви. Сейчас, уже будучи взрослым мужчиной, он начинал понимать, какое это было чудо, что его безродный отец и благородного происхождения матушка так искренне полюбили друг друга.

      На Мурата и дед, и родители возлагали большие надежды. Он рос смышленым, активным, все понимали, что дедовская кровь сделает из него прекрасного офицера. К сожалению для отца, Мурат не стал его правой рукой, к его делам Мурат относился спокойно, даже равнодушно. Он не сумел бы и курицу в голодный год продать, не то чтобы возглавить отцовскую компанию. Все понимали, что кровь Мурата была в меньшей степени разбавлена, а со временем, и Мурат это хорошо чувствовал, он все больше и больше становился похожим на деда. Особенно это проявлялось во время службы.

      Карьера Мурата продвигалась медленно, потому что карьеризму и интригам он предпочитал военное дело. Во время Русско-Японской войны он был дважды ранен при обороне третьего форта Порта-Артура под командованием старшего офицера артбатареи Али-Ага Шихлинского. Был представлен к награде, получил Георгиевский крест и орден Св. Анны. Долго пролежал в госпитале, где с горечью узнал о поражении и подписании тяжелого для России мира. Новым ударом для него стали беспорядки, начавшиеся еще в январе 1905 года. Лежа в госпитале в Оренбурге, он рвался в столицу. Он не был политиком, не умел врать и изворачиваться, а ценил только чистое и легкое сердце, как это принято на Кавказе. Когда лечение закончилось, ему предложили отправиться на службу в столичный полк, но Мурат отказался, решив отправиться на Кавказ, узнав, что там тоже развернулись революционные беспорядки. Он участвовал в подавлении выступлений, жестко исполнял решения военно-полевых судов и карал солдат,