«Я крокодила пред Тобою…». Татьяна Малыгина

страха глаза тихо кричали:

      – Отпусти, что ты делаешь? Ребенок ведь… – Марина пыталась вырваться из его любимых ладоней. Потом она обмякла и заплакала.

      Вовка разжал пальцы. Она осела на землю, размазывая по щекам тушь. Он замахнулся, потом вдруг развернулся и так и побежал прочь, с поднятой над головой рукой, безумный в своей больной любви человек. Мужчина, отец ее ребенка.

      Утром Марина не смогла повернуть голову. Очень болело где-то в районе кадыка и под челюстью. Позвонив на работу, она взяла отгул. С трудом оделась (ломило все тело) и поехала к участковому терапевту.

      – Та-ак, посмотрим… ясно. Следы пальцев на шее, отек гортани. В милицию заявляли? – доктор посмотрел на Марину.

      – Смысла нет.

      – Нападавшего знаете?

      – Думала, знаю. Вчера оказалось, что нет.

      – Ясно. Муж?

      Марина промолчала.

      – Дело ваше. Можете не говорить. Без вашего заявления все равно разбираться не будут. Сейчас покой, сон, успокоительное.

      – Мне нельзя лекарств, у меня срок. Три месяца беременности.

      – Да ты в своем уме?! – доктор перестал писать и перешел на ты. – И ты собираешься связать с этим… жизнь?!

      – Уже связала.

      – Купи валерьянки, немного можно. И все-таки подумай, зачем он тебе?

      – Я подумала. Рожу и уйду.

      – Если доносишь с таким уродом. Извини.

      – Да нет, нормально. Урод и есть.

      ***

      Гулять с собакой приходилось Марине, мать все чаще лежала с давлением, переживая за сыночку. Терпение Марины было на исходе. Тяжелые сумки с едой, многочасовые очереди за продуктами, больная свекровь, прогулки с Патрей, после которых тянуло низ живота, пьяные капризы и домогательства Вовчика – все это заставляло Маринку все чаще впадать в истерики. Она приходила домой к матери и ревела.

      – Мама, зачем? Зачем я забеременела? Кому нужен мой ребенок? Кому нужна я? Как я буду его растить с сумасшедшим папашей? Да я его трезвым давно уже не видела! Мама! Я пойду на аборт!

      – Марина, да ты что? У тебя больше трех месяцев срок! Побойся Бога! Плевать тебе на мужиков, роди, сами вырастим! Лильку вырастила и твоего подниму!

      – Мама-а! Я не могу больше!

      Тамара Николаевна позвонила докторше.

      – Нина, помогай! Маринка аборт задумала, меня не слушает.

      – Тамара, да ты что?! Она приходила на прием недавно, ничего не говорила, все хорошо было, что случилось-то?

      – Да кобель ее всю душу нам вымотал! Ни два ни полтора. То ли есть он, то ли его нет. Вроде, и при мужике Маринка, и мужика нет. Пьет, гуляет, ребенка не признает, говорит, не его, дурак, ума нет. Давай, Нина, вызови-ка ее, скажи там, как вы умеете, что к чему.

      Тамара Николаевна посмотрела на дочь, та уже успокоилась и сидела ссутулившись, опираясь рукой на подоконник. Глядела в окно. Молчала.

      «Господи, помоги! Отведи беду, сохрани дитя и дочь вразуми!..» –