Улисс. Том 1. Джеймс Джойс

не отступал Бык Маллиган. – А я что сказал? Я уже все забыл.

      – А ты сказал, – ответил Стивен ему, – «Да так, просто Дедал, у которого мамаша подохла».

      Бык Маллиган покраснел и стал казаться от этого моложе и привлекательней.

      – Я так сказал? – переспросил он. – И что же? Что тут такого?

      Нервным движением он стряхнул свое замешательство.

      – А что, по-твоему, смерть, – спросил он, – твоей матери, или твоя, или, положим, моя? Ты видел только, как умирает твоя мать. А я каждый день вижу, как они отдают концы и в Ричмонде, и в Скорбящей, да после их крошат на потроха в анатомичке. Это и называется подох, ничего больше. И не о чем говорить. Ты вот не соизволил стать на колени и помолиться за свою мать, когда она просила тебя на смертном одре. А почему? Да потому, что в тебе эта проклятая иезуитская закваска, только она проявляется наоборот. По мне, тут одна падаль и пустая комедия. Ее лобные доли уже не действуют. Она называет доктора «сэр Питер Тизл» и хочет нарвать лютиков с одеяла. Уж не перечь ей, вот-вот все кончится. Ты сам не исполнил ее предсмертную просьбу, а теперь дуешься на меня, что я не скулил, как наемный плакальщик от Лалуэтта. Абсурд! Допустим, я и сказал так. Но я вовсе не хотел оскорбить память твоей матери.

      Его речь вернула ему самоуверенность. Стивен, скрывая зияющие раны, оставленные словами в его сердце, как можно суше сказал:

      – Я и не говорю, что это оскорбляет мою мать.

      – Так что же тогда? – спросил Бык Маллиган.

      – Это оскорбляет меня, – был ответ.

      Бык Маллиган круто повернулся на каблуках.

      – Нет, невозможный субъект! – воскликнул он.

      И пошел прочь быстрым шагом вдоль парапета. Стивен остался на месте, недвижно глядя на мыс и на спокойную гладь залива. Море и мыс сейчас подернулись дымкой. В висках стучала кровь, застилая взор, и он чувствовал, как лихорадочно горят его щеки.

      Громкий голос позвал снизу, из башни:

      – Маллиган, вы где, наверху?

      – Сейчас иду, – откликнулся Бык Маллиган.

      Он обернулся к Стивену и сказал:

      – Взгляни на море. Что ему до всех оскорблений? Бросай-ка лучше Лойолу, Клинк, и двигаем вниз. Наш сакс поджидает уже свой бекон.

      Голова его задержалась на миг над лестницей, вровень с крышей.

      – И не хандри из-за этого целый день. У меня же семь пятниц на неделе. Оставь скорбные думы.

      Голова скрылась, но мерный голос продолжал, опускаясь, доноситься из лестничного проема:

      Не прячь глаза и не скорби

      Над горькой тайною любви,

      Там Фергус правит в полный рост,

      Владыка медных колесниц.

      В мирном спокойствии утра тени лесов неслышно проплывали от лестничного проема к морю, туда, куда он глядел. У берега и мористей водная гладь белела следами стремительных легких стоп. Морской волны белеет грудь. Попарные сплетения ударений. Рука, перебирающая струны арфы, рождает сплетения аккордов. Слитносплетенных