Путешествие к вратам мудрости. Джон Бойн

едва не снес мне голову с плеч. Отец прикрикнул на нас, мол, нам велено только сражаться, а не убивать друг друга, и я опять замахнулся мечом, полагая, что мое оружие уткнется в щит Лоравикса, но тот внезапно, будто что-то вспомнив, повернулся к Марвелу, опустив правую руку. Моя правая двигалась слишком быстро, чтобы вмиг остановиться, и мой меч вонзился в запястье Лоравикса, лишив его кисти руки, а из обрубка тут же ручьем брызнула кровь. Я был в ужасе от содеянного, в глазах у меня потемнело, а когда Лоравикс заорал, я поспешил отвернуться и меня стошнило. Ребята подбежали к Лоравиксу, перевязали ему рану, но больше ничего нельзя было поделать, и парня отправили обратно в деревню. Я же трясся, не в силах унять дрожь, и тут Марвел удивил меня, проявив в кои-то веки отцовскую заботу. Если бы такое не случилось во время учебы, внушал он мне, то как пить дать случилось бы на поле битвы, и тогда не кисть Лоравикса покатилась бы под гору, но его голова.

      Впрочем, тем же вечером, в сумерках, отец подошел ко мне, когда я, отойдя на некоторое расстояние от лагеря, мочился у дерева, развернул меня вполоборота и с размаху врезал по лицу перчаткой. Я ошалел, не понимая, какое еще непотребство я совершил, меня качнуло, и тогда он опять ударил меня, и опять, пока я не растянулся на земле. Мой проступок, конечно же, заключался не в том, что я изувечил парня, а в том, что блевал на глазах у всех. Марвелу претило любое проявление слабости, и тем более сыновней, особенно когда это могло плохо отразиться на самом Марвеле.

      – Я таки сделаю из тебя мужчину, – пообещал он, глядя, как я катаюсь по траве, стараясь не заплакать от боли. – Когда мы с этим покончим, когда изгоним римлян, ты больше не будешь отираться днями напролет в компании женщин, но под моим надзором станешь наконец мужчиной. Таким, как я.

      Мы бились храбро, наша маленькая армия против целой когорты римских легионеров, поэтому на одного убитого римлянина приходилось пятеро наших павших, империи хватило считаных часов, чтобы усмирить нас. Более шести десятков наших мужчин порубили безжалостно, остальных заставили спуститься с горы в кандалах. На лодыжках мужчин позвякивали цепи, и тяжко было смотреть на эту вереницу побежденных жителей деревни, унижение высвечивалось на их лицах, а в глазах – ожидание смерти.

      В разгар битвы я спрятался, следуя наказу старших, в дупле дерева и с болью и отчаянием наблюдал, как мужчин, рядом с которыми я провел почти месяц, рубят на куски. Когда же отловили последних повстанцев – группу, возглавляемую моим отцом, – к моему удивлению, их отвели обратно в деревню, вместо того чтобы убить на месте.

      Караулила их горстка солдат в ожидании центуриона Приска, отвечавшего за сохранность каменных укреплений, возведенных вокруг Ретии[20]. В битве Приск не участвовал, полагая, видимо, что наши деревенские оборванцы, осмелившиеся на мятеж, не достойны его внимания. Не появился он и на следующий день взглянуть на закованных в кандалы мужчин, задремывавших от усталости, голодных, провонявших мочой,

20

Ретия (Реция) – территория, позже римская провинция в Альпах, населенная племенами предположительно этрусского происхождения. Были покорены римлянами в 15–13 годах до н. э., позже ассимилированы римлянами и германцами.