Население: одна. Элизабет Мун

в руках. Офелия отметила, что он взял только свою одежду. – Все, что мы для них делали… все эти годы…

      Офелия не стала напоминать, что он прилетел сюда ребенком и большую часть жизни пользовался трудами других.

      – А что станет с поселком? – спросила она.

      – Почем мне знать? Может, сровняют с землей или забросят. Какая разница? – Он снова скрылся в спальне; Офелия услышала глухой звук: Барто швырнул охапку одежды на кровать. – Мама! Где у нас чемоданы?

      Офелия подавила смешок и попыталась ответить спокойно:

      – У нас их нет, Барто.

      С чего он взял, что у них есть чемоданы? В них никогда не было нужды.

      – Но ведь вы с папой как-то перевозили сюда вещи.

      – Компания выделила каждой семье по ящику.

      Потом эти ящики использовали при строительстве рециклера. Все, что у них было, шло в дело.

      – Нам ничего выделять не будут. Вещи велели во что-нибудь упаковать, чтобы их можно было сложить в грузовом отделении. – Он мрачно посмотрел на нее, словно это она виновата и должна найти решение.

      – Можно что-нибудь сшить, – предложила Офелия. – В кладовых полно ткани. Если нам больше не нужно шить на всех одежду, можно пустить ее в дело.

      Я никуда не лечу, напомнила она себе, но это была интересная задача. Ей всегда нравилось решать задачи. В голове уже зароились воспоминания о чемоданах, которые ей доводилось видеть много лет назад, еще до эмиграции. Чемоданы эти, принадлежащие другим людям – они с Умберто никогда не путешествовали, – были прямоугольные или в виде цилиндров, из ткани или из пластика. Имея в запасе всего тридцать дней, разумнее будет остановиться на ткани. Она стала перебирать в голове, кто из женщин умеет шить на машинке, кто работает быстрее всех, кто умеет строить выкройки.

      – Займись этим, – сказал Барто. – А заодно проверь, что нужно заштопать.

      Он широким жестом указал на горы одежды, рассыпанной по полу и кровати.

      Проще было взять всю груду и отнести в швейный зал, чем убеждать сына, что далеко не все вещи нуждаются в ремонте или что не все они пригодятся там, куда они летят. Офелия собрала в охапку сколько могла унести и повернулась к двери.

      – Подожди, а остальное?

      – Больше я не унесу, Барто, – ответила она, избегая его взгляда.

      Последовала долгая пауза, но вот он фыркнул, и Офелия поняла, что буря миновала. Она понесла одежду в центр; в коридоре перед швейными залами оживленно переговаривались несколько женщин. Завидев ее, они притихли. Молчание прервала Ариана:

      – Сера Офелия… вам чем-нибудь помочь?

      Офелии всегда нравилась Ариана: они с Аделией были подругами. На секунду ее захлестнули воспоминания: две девочки шепчутся о чем-то под первым высаженным в колонии апельсиновым деревом… Когда Аделия умерла, Ариана навещала Офелию каждый день; когда у нее родился первенец, она попросила Офелию стать названой матерью. Офелия улыбнулась женщине.

      – Барто хочет, чтобы я починила его одежду, но, думаю,